Вспомнил, как самому плохо было и помог врагу....
Сарацинки очень понравились...
Дальше будет?

боевая черепаха, да, проду буду выкладывать в комментах. Так привычнее.
Думаю, если бы Робин вменяемый был, отдал бы своим людям его за милую душу. А так...ничего, думаю, Лейла его наставит на путь истинный

Гай застонал и проснулся. Опять! Эти чертовы кошмары, наверное, никогда его не оставят. Он обессилено уткнулся носом в плечо тихо похрипывающего разбойника. И едва не подпрыгнул, ощутив прикосновение. Слабая, бесконечно слабая рука неловко гладила его по плечу, словно утешая. Гая затрясло. Он смотрел на разбойника в тусклом неверном свете почти угасшего камина и нарождающегося утра. Глаза Локсли были полуоткрыты, он чуть повернул голову, глядя на Гизборна расфокусированным безвольным взглядом младенца…и мягко гладя его по плечу, словно успокаивая. Гай перехватил его руку, оторвав от своего плеча. Разбойник никак не прореагировал. Гай положил руку на грудь парню и поднялся с ложа.
Светало. Тело ныло от усталости. Гизборн подошел к спящим вповалку девушкам и наклонился, тронув плечо Лейлы. Она проснулась мгновенно, глядя на него немного всполошено.
-Идем…
Они вышли из комнаты, очутившись в холодном коридоре. Девушка поежилась, обхватив плечи ладошкам
и и переминаясь с ноги на ногу.
-Чем я могу быть полезной, господин?
Гай неожиданно для себя погладил её по пышным волосам.
-Мне сегодня придется уехать. Оставляю на тебя этого…йомена…и…
Он замялся, сверля взглядом свои сапоги. Мягкая ладошка тронула его лицо.
-И?- прошелестел ласковый голос. Гай вздрогнул.
-Я не…не бойся, я не отдам тебя…солдатам…- пробормотал он, снова отчаянно краснея.
-Ты странный, мой господин, - нежно сказала Лейла, глядя на него своими обжигающими глазами. –Столько ненависти и боли…но это лишь корка…всего лишь корка на кровоточащей ране…она сойдет, дай только время…
-Да…корка…- Гай с неожиданной болью сжал её ладошки в своих ручищах, - я не знаю, как освободиться от неё…я такой, какой есть…
-Освободиться трудно, - Лейла неожиданно подалась ему навстречу, стоя почти вплотную. –Но если смягчить корку, то снимется она легче…и без боли…
Он не помнил, как она вдруг очутилась в его объятиях, был только мир, собравшийся в единую точку- её мягкие нежные губы, такие сладкие, такие удивительно…добрые…и её нежные руки, обвивающие его шею…
Ему показалось, что прошла вечность прежде, чем они снова смогли воспринимать ,окружающее. Он продолжал держать её в объятиях, прижимая к себе. Она погладила его по отросшим волосам.
-Приятно понять, что я не ошиблась, - прошептала она в его дрожащие губы, всё ещё хранящие вкус её губ. –Иди…и да хранит тебя Аллах, господин мой…
В её объятиях ему было так спокойно, как не было никогда до сих пор. Он нехотя опустил её на пол.
-Я велю исполнять твои поручения и любое твоё требование будет выполнено, - произнёс Гай, наконец сумев взять себя в руки. –Пока меня не будет, ты ни в чем не получишь отказа.
-Благодарю, мой господин, - мягко улыбнулась девушка, - слишком много для жалкой рабыни…слишком большая честь…
-Даже для принцессы?- неожиданно для себя улыбнулся Гай, продемонстрировав ямочки на щеках. В ответ нежные губы прильнули к его руке и спустя миг она исчезла за дверью. Гай вздохнул, стараясь унять дрожь. Затем спустился в общую залу и подозвал старшего над слугами.

Шли дни. Гай старался проводить как можно больше времени в своей берлоге, ставшей внезапно самым уютным и теплым местом в мире. Лейла смотрела на него теплыми глазами-солнышками, от этого взгляда у бедняги все внутри обрывалось и сердце начинало гулко колотиться, выстукивая её имя «Лей-ла, Лей-ла». Однако, вскоре ему снова пришлось отлучиться надолго. Почти седьмицу его не было в Ноттингеме.
Робин из Локсли понемногу выходил из того жуткого состояния, в которое его ввергла травма и перенесенное потрясение. Спустя десять дней он уже мог сидеть и самостоятельно есть похлебку, которую отменно варила Амонет. Пухленькая сарацинка старалась как могла порадовать чем-нибудь вкусненьким красивого юношу, который, несмотря на болезнь и лишение роскошной шевелюры казался ей удивительным. Она как могла старалась расшевелить и развеселить его.
И бедняга Гай, вернувшийся домой и первым делом поспешивший наверх, застал потрясающую картину. Отбивая ритм на деревянном ведерке, что-то напевая, сидела у камина Лейла, а полненькая Амонет танцевала посреди комнаты практически нагишом, как-то по – особому потряхивая бедрами, в одной нижней юбке и с распущенными волосами, прикрывающими пышные прелести. Гай застыл с разинутым ртом и отпавшей челюстью, пока Лейла не заметила его и не выронила импровизированный бубен. В рыжих глазах мелькнула самая откровенная ревность. Что-то резко рявкнув подруге, принцесса резво подбежала к Гизборну.
-Мой господин так рано вернулся, - проворковала она, помогая ему стащить плащ и кольчугу. –Мы не ждали тебя так скоро, вот Амонет и решила сплясать в надежде, что это немного взбодрит нашего пациента.
-А…да…- Гай шумно сглотнул, пытаясь унять дрожь и прижимая ладони к полыхающим щекам, - от такого и мертвый бы поднялся из могилы…
Амонет шустро напялила свои драпировки, поклонилась и вышмыгнула из комнаты. Локсли потянулся за ней, пытаясь встать. Гай и Лейла едва успели подхватить его.
-Я же говорил, - Гаю наконец удалось взять себя в руки, - мертвый и то вскочит.
-Нети!- Локсли укоризненно посмотрел на Гизборна и Лейлу, волочивших его к кровати. – Нети ушла…
-Она сейчас придет, - Лейла помогла усадить бывшего разбойника на постель и бросила на Гая быстрый взгляд. –Ты хочешь, чтобы она пришла?
-Да…- Локсли застенчиво улыбнулся, -Нети красивая…и добрая…а ты кто?
Лейла погладила его по ёжику начавших отрастать волос, коснувшись толстого уродливого рубца, пересекавшего голову.
-Я Лейла. Приляг, ты и так слишком долго сегодня сидел.
Локсли покорно лёг, но его пальцы крепко сжали руку Гая, который был вынужден опуститься рядом с ним. Это прикосновение давнего врага нервировало Гизборна, но он заставил себя сидеть спокойно, только вопросительно взглянул на Лейлу. Сарацинка присела рядом.
-Ты знаешь, кто это?- спросила она, мягко поглаживая юношу по груди тем жестом, что всегда успокаивал его. Локсли неожиданно кивнул.
-Да…он спас меня…было больно…так больно…они держали меня…делали больно…- он беспомощно съёжился. –Он спас…
-Его зовут Гай, - Лейла бросила быстрый взгляд на Гизборна, который растерялся от того, что разбойник не узнал его. –Ты запомнил?
Локсли кивнул, продолжая держать руку Гизборна.
-Да…а где Нети?
-Нети сейчас придет,- Лейла поднялась и незаметно стиснула пальцы свободной руки Гизборна.

Они вышли в коридор и почти сразу нырнули в соседнюю дверцу. Это была вторая кладовая, в которой хранились различные предметы обихода и ткани. Руки девушки обвились вокруг шеи юного рыцаря. Поцелуй был голодным и невероятно сладким. Гай прислонился к какой-то корзине, чтобы не упасть.
-Мы не должны надолго оставлять его одного, - сарацинка прильнула к груди юноши, блаженно вздохнув, - но прости меня, господин, твоя раба не могла удержаться…
Гай поддел подбородок девушки пальцами и запечатлел на чуть припухших губах новый поцелуй. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, словно стараясь вобрать в себя любимые черты. Потом Гай неожиданно бодро рванул на выход. И, как оказалось, вовремя. Держась за стенку и пошатываясь как колосок под ветром, разбойник пытался сойти по лестнице вниз. Гай крепко перехватил его поперек тощего пуза и поволок обратно, невзирая на протестующие вопли.
-Неугомонный!- Лейла огляделась, чтобы убедиться, что на голос Локсли не сбежалось ползамка. –Господин, не тряси его так, у него рана откроется.
Гай толкнул беглеца на постель и навис над ним, крепко сжав подбородок и развернув физиономию аутлоу навстречу своей разъяренной роже.
-Только попробуй ещё раз выйти из комнаты без моего разрешения…
-Господин…
-Только попробуй…-Гизборн так сдавил челюсть юноши своими железными пальцами, что тот застонал. Лейла положила руку ему на плечо.
-Гай, он тебя не понимает!
Гизборн отшатнулся, глядя на полные животного страха глаза Локсли. Бывший главарь шайки походил на напуганного ребенка. Но то, что произошло дальше, глубоко потрясло Гая. Аутлоу неожиданно подался вперед, и погладил его по руке. Гай окаменел. А разбойник все гладил его, заглядывая ему в лицо своими глазищами, в которых плескался отчаянный страх. Гай отдернул руку так быстро, словно прикосновения Локсли были касаниями раскаленного металла.
Бессильно опустившись в кресло, Гизборн поднес к лицу собственную руку, ту, которой касался разбойник. Кожа горела пламенем, хотя на ней не было никаких следов. Лейла опустилась на колени, глядя на него снизу-вверх.
-Я ведь говорила уже, что ты для него- больше, чем просто кто-то. Он помнит, как ты спас его от своей мерзкой солдатни. Это то воспоминание, что сейчас главенствует в нем. Сейчас ты- главный человек в его жизни. В той жизни, которую он сохранил благодаря тебе.
-Он…я думал, он будет помнить, - глухо пробормотал Гай, глядя на свернувшегося калачиком на постели Локсли. –Он сошел с ума?
-Можно и так сказать. Он словно вернулся в то время, когда был ребенком, - кивнула Лейла. –Думаю, это от удара по голове. Наши врачи говорят, что такое случается.
-Получается, он сейчас- дитя?- Гай поежился. Он был солдатом, привыкшим к хорошей драке, битве. Меч в руке и нормальный враг перед ним- вот это было настоящее, вполне реальное. Он любил это. А вот непонятного и странного он боялся до судорог, и призраки-привидения были не страшнее его заклятого врага, вдруг превратившегося в беззащитного ребенка, считающего его своим спасителем. Гай схватился за голову, уже жалея, что просто не прикончил чертова аутлоу.
Хлопнула дверь и Амонет поставила на небольшой столик поднос с мясом и хлебом, и с кувшином крепкого вишневого вина. Лейла поднялась и помогла подруге придвинуть стол к креслу, чтобы рыцарь мог поесть. Гай налил вина в бокал и тяпнул как следует, чтобы привести в порядок разбегающиеся мысли. Затем повернулся к разбойнику.
-Иди сюда, сядь.
Амонет помогла аутлоу занять место у стола, набросив на его спину одеяло. Эта забота не ускользнула от взора рыцаря.
-Вижу, твоей подружке нравится заботиться о нем, - заметил он, обращаясь к Лейле. Принцесса пожала плечиками.
-Немудрено, мой господин. Этот юноша весьма одарен красотой. Я не удивляюсь моей подруге. Она влюблена, только и всего.
-Она влюблена, только и всего.
-Нети добрая, - аутлоу устало прислонился к девушке, которая присела рядом, поддерживая его, чтобы не упал. Залившись стыдливым румянцем, пухленькая сарацинка осторожно приобняла его за плечи, устраивая поудобнее. Подождав, пока Гай примется за еду, девушки присоединились к нему, причем Амонет отрывала небольшие кусочки жареного мяса, стараясь накормить прежде всего Локсли, который старался жевать тщательно, но пару раз едва не подавился. Есть твердую пищу ему пока ещё было трудновато. В конце концов он уснул, так и не дожевав предложенный кусочек. Амонет осторожно вытащила непрожеванное мясо у него изо рта и без малейшей брезгливости съела сама. Затем уложила бывшего разбойника, заботливо укрыв одеялом и подоткнув со всех сторон.
-Мой господин, -Лейла лукаво усмехнулась, - не желает ли мой господин, чтобы я покормила его?
Гай сделал солидный глоток и взглянул на сарацинку с явным одобрением в слегка «поплывших» глазах. Поудобнее устроившись на его колене, девушка с энтузиазмом взялась за дело…

Амонет была влюблена впервые в жизни. Красота юноши затронула её сердце, но не меньше покорила его беспомощность. Он нуждался в ней, в её заботе. Как у многих женщин у Амонет был весьма развит материнский инстинкт, она вся погрузилась в заботы о больном пленнике. И немудрено, что вскоре их странные, болезненно-нежные отношения дошли до определенного момента.
Прошло уже почти три месяца с того дня, как Гай забрал Робина из подземелья, не дав наемникам расправиться к ним. Вернувшемуся в родные пенаты шерифу Гизборн не моргнув глазом, соврал, что раненый в его берлоге- родной брат его рабыни Лейлы. К тому времени он успел рассчитаться с наемниками и раскидать тех слуг, что были в курсе, по отдаленным владениям шерифа. Лейла, ради которой он, собственно, согласился на эту авантюру, не осталась в долгу и теперь холодными зимними ночами согревала юного рыцаря в его постели. Гай даже подумать не мог, что может быть так приятно, когда ты кому-то нужен. Но больше всего его поражало то, как радовался Робин его приходу. Юноша улыбался и старался дотронуться до своего покровителя, хоть как-то сделать тому приятно. Сам он уже вполне окреп, и ему нравилось бродить по замку, иногда помогая слугам. Гай позволил ему это, от души надеясь, что разбойник окажется неузнанным. Локсли звал его по-имени, но Гай почему-то не ощущал обиды. При мысли о том, что аутлоу, его заклятый враг, бегает за ним хвостом, стараясь услужить, весьма льстила уязвленному самолюбию. Но постепенно Гай заметил, что и сам скучает или озирается в поисках Локсли, когда того не видно. Его в основном боялись, а шериф просто орал на него время от времени, унижая перед всеми. Тем сильнее был контраст с тем поистине безграничным обожанием, что испытывал к нему бывший разбойник. Случай, произошедший в один из зимних дней, окончательно утвердил Гая в мысли, что Локсли ему больше не враг.
В тот день де Рено был весьма и весьма не в духе. Спустившись вниз, он подозвал Гая и принялся читать ему нотации. В какой-то миг ему показалось, что юный начальник стражи слушает его невнимательно и старый хрен разорался. Гай прикусил губу, задыхаясь от ярости и обиды. И тут появился Локсли. Минутой раньше он помогал устанавливать свечи в подсвечниках, и вот уже стоит, загораживая его от рычащего де Рено.
-Не кричи на него! Он лучше всех!- в голосе бывшего разбойника детская обида и злость за того, кто ему дороже жизни. –Лучше всех! Гай лучше всех!
Шериф захлопнул пасть, пораженно уставившись на это диво. Одетый в простецкие штаны и рубаху, исхудавший так, что походил на живые мощи, с только начавшими отрастать волосами, едва прикрывающими уродливый шрам, бывший разбойник выглядел несмотря на высоченный рост совершенно беззащитным. Шериф не сразу нашелся, что ответить на этот крик души.
-Что это, Гизборн? Кто это?- немного придя в себя, заинтересовался он. –Лицо кажется знакомым…
-Я говорил вам о нём, милорд, -Гай постарался говорить как можно безразличнее, -это брат моей наложницы Лейлы. Он не в дружбе с головой и очень привязан ко мне. Простите его, милорд.
Робин подошел к нему, заглядывая в глаза и не зная, куда девать руки. Он успел усвоить, что его прикосновения не всегда приятны его покровителю.
Шериф некоторое время переваривал новость.
-Сумасшедший? Странно. У вас, Гизборн, весьма необычные понятия о хорошем обществе, - едко усмехнулся он. –Чем вы так привязали его к себе?
Гай положил руку на плечо явно нервничающему, дрожащему юноше. Это прикосновение успокоило Локсли почти мгновенно.
-Не знаю, милорд. Просто я вступился за него, когда его приволокли в замок солдаты. Видимо, он считает меня своим защитником, - юный рыцарь криво усмехнулся. –Он никому не делает зла, помогает в меру сил. Я бы просил вас, милорд, позволить ему остаться.
-Пусть остается, - шериф задумчиво окинул взглядом тощую длинную фигуру, жмущуюся к его первому рыцарю, -все же лицо его я уже где-то видел!

Втащив Локсли в комнату, Гай запер дверь и развернулся к своему подопечному, пылая гневом.
-Ну какого дьявола ты влез? Теперь этот старый козёл не успокоится, пока не вспомнит тебя!
Робин смущенно грыз ногти. Он был напуган и озадачен, но кажется, не совсем понимал , за что его ругают. Застонав, Гай воздел глаза горе.
-Вот ответь мне, Господи, - взмолился он тихо, - это ты специально, да?
Робин, видимо, устав стоять, сел прямо на постеленную на пол шкуру медведя и принялся азартно тыкать в пустые глазницы зверя тонкими пальцами. Гай молча смотрел на него, размышляя о превратностях судьбы. То, как этот лишенный разума парень заступился за него, словно сорвало остатки ледяного панциря, в который облек свое сердце грозный рыцарь из Гизборна. Присев рядом с аутлоу, Гай погладил его по коротким черным волосам, ощущая под пальцами твердый рубец.
-Ну что с тобой поделаешь, дурачина? Сейчас позову твою пышную подружку, она о тебе позаботится.
Робин поднял руку, тронув его лицо, и улыбнулся детской радостной улыбкой.
-Гай, ты больше не сердишься?
Гизборн сглотнул подкативший к горлу комок.
-Нет…не сержусь. Ты пока будь тут, не выходи никуда.
Он вскочил и стремглав вылетел из комнаты.

Амонет кончила кормить Робина и аккуратно стерла кусочком холста капельки жила с его подбородка. Повинуясь приказу сэра Гая, она теперь проводила с Робином практически все время, и не сказать, чтобы она была огорчена этим. Её освободили от остальных обязанностей, теперь она только должна была присматривать за вверенным ей юношей, вовремя кормить и смотреть, чтобы он не попался на глаза шерифу. Амонет понемногу учила английский и уже могла общаться со своим подопечным. Впрочем, у него оказался настоящий талант и её родной арабский язык он осваивал куда быстрее. Лишенные иных развлечений, они проводили почти все время за изучением языков и беседой. Иногда Амонет танцевала для него и Робину это безумно нравилось.
-Ну вот, теперь мы можем спуститься вниз, - Амонет погладила юношу по голове и улыбнулась. –Только ты будь осторожен.
-Нети…я не хочу вниз, -Робин застенчиво улыбнулся, - лучше потанцуй для меня!
Обрадованная этим предложением сарацинка бодро выскользнула из рубашки, повязала свою юбочку и распустила волосы, взяв вместо бубна маленькую круглую дощечку для нарезания зелени. Отбивая ритм, она принялась изгибаться в пленительных па танца живота. Робин смотрел во все глаза, затаив дыхание. Аккомпанируя себе, Амонет танцевала словно прелестный аравийский ангел, даже не осознавая, как её танец действует на молодого разбойника. Её внимание привлек протяжный вздох. Выронив импровизированный бубен, девушка зачарованно уставилась на нечто, весьма ярко позиционировавшееся под тонкой истертой тканью штанов Локсли. Сам разбойник озадаченно разглядывал собственную взбунтовавшуюся плоть, не решаясь прикоснуться к ней. Амонет прикусила губу. Она выросла в гареме и не понаслышке знала, что происходит между мужчиной и женщиной. И теперь она больше не могла сдерживать своих чувств, не желала. Распустив завязки юбки, девушка подошла к оцепеневшему от потрясения разбойнику во всем блеске своей наготы. Робин задохнулся при виде её прелестей, особенно когда Амонет откинула назад тяжелую гриву темных волос, тряхнув пышным бюстом. Полнота не только не портила её, но и придавала особое очарование. Ошеломленный всей этой роскошью, Робин невольно протянул руку и дотронулся до полной груди. Амонет струдом удержала стон, чувствуя, как поднимается горячая гулкая волна истомы.
-Не бойся, - нежно прошептала она, позволяя юноше прижаться лицом к своему животу. Руки Робина скользнули по атласному упругому телу красавицы, накрывая пышные полушария ягодиц. Он поднял голову и Амонет принялась покрывать его губы быстрыми поцелуями. Похожими на клевки птички. Робин старался поймать её губы, плохо понимая, зачем, но каким-то внутренним чувством понимая, что нужно делать. Язычок Амонет запорхал по его губам, заставляя стонать и тянуться навстречу.
-Нети…Нети…- хрипло всхлипывал он, прижимая к себе обезумевшую девушку. Она накрыла его губы своими, одновременно справившись, наконец, с завязками на его штанах, и спустив их до колен. Он протяжно взвыл, и она едва успела заглушить этот вой поцелуем. Сознание мутилось, сердце выбивало тяжелый ритм. Амонет поднималась и опускалась на бедрах любимого, прижимая его к себе, целуя, шепча всякие глупости, обычные в устах влюбленной женщины. Робин задыхался, выгибаясь ей навстречу, его руки блуждали по её телу, заставляя подрагивать от невыразимого удовольствия. Амонет закусила губу, вобрав его в себя целиком и содрогнувшись от пронзительно-яркого наслаждения. Её плоть запульсировала, сжимаясь и он кончил следом за ней, разрыдавшись от потрясения.

Зима близилась к концу, когда шерифу снова понадобилось уехать по каким-то делам на срок около месяца. Гай вздохнул с облегчением, прятать почти оправившегося от травмы Локсли становилось все труднее, он так и норовил вылезти на глаза де Рено. А Гаю совершенно не хотелось, чтобы тот вспомнил, почему физиономия слабоумного мальчишки показалась ему такой знакомой. Под присмотром обеих девушек бывший разбойник немного даже отъелся, нарастив на костях кое-какое мясо, так что стал походить не на тень и не на опаленное молнией молодое деревце, а на себя прежнего. Но если тело юноши пришло в норму, то разум его по-прежнему оставался где-то далеко. Он как и прежде хвостиком бегал за Гаем, явно чувствуя себя не в своей тарелке если того не было поблизости. Поначалу Гизборн рычал на него, но постепенно привык к этому постоянному эскорту. И не только привык, но и скучал, когда не видел рядом. Днем Робин повсюду таскался за ним, а ночи принадлежали Амонет. Гай же все больше подпадал под влияние нежной, но мудрой сарацинской принцессы. Она не пыталась управлять им или что-то требовать, но сам того не замечая, он все чаще обращался за советом к ней по любому важному делу, и…менялся. Это был уже не тот жестокий и безжалостный мальчишка-мститель, что от своей душевной боли и униженности готов был разорвать на куски весь белый свет. Гай стал спокойнее, всё чаще люди с окрестных сел просили именно его суда, потому что судил он справедливо. Шериф не мог наудивляться на своего первого рыцаря, но он был достаточно проницательным и умным человеком, чтобы распознать влияние Лейлы.
-Эта ваша сарацинская подружка, Гизборн, - как-то раз заметил он за обедом, - она на редкость умна. Если бы она сделалась христианкой, вы могли бы жениться на ней.
Гай чуть не подавился мясом, покраснев до корней волос. Чего он не выносил, так это когда кто-либо лез в его личную жизнь. Но он не мог не признать, что шериф озвучил его собственные мысли. Единственное, против чего восставало его сердце- он не желал давить на Лейлу. Если с той, другой, он считал это несущественным, то с сарацинской принцессой все было иначе. Если Сару он всего лишь желал, то Лейлу за то время, что они были вместе, успел полюбить всей душой. Даже при мысли о том, что он может потерять её, ему становилось так плохо, что казалось, лучше умереть.
Тем же вечером он передал ей слова шерифа, когда она удобно устроилась на его коленях, перебирая светлые волосы.
-Для тебя это так важно, любовь моя?- грустно спросила она.
-Нет…мне все равно, каким богам ты возносишь молитвы. Я просто хочу, чтобы ты стала моей женой по закону, а это невозможно, пока ты не христианка.
Она погладила его по голове и поцеловала в теплые, пахнущие вином и яблоками губы.
-Я никогда не отрекусь от своей религии, но для вида приму твою. Если для тебя так важно, мой любимый, мой несравненный рыцарь.
-Ты согласна?- пораженно спросил он. Лейла кивнула, прислонившись лбом к его лбу и глядя в синие глаза. Гай вскочил с кресла, подхватив свою леди и закружив по комнате. В конце концов он запнулся о медвежью шкуру и свалился вместе со своей ношей на кровать. Лейла хихикнула и поцеловала его. А потом уже стало не до кого и не до чего…

Коллаж отражает содержание: все разбились на парочки....
Робин на коллаже совсем неадекватный, бедняжка... Он как, подружится с головой-то потом? И почему шервудцы не ищут его?

боевая черепаха, это происходит после событий на Холме. Его считают мертвым. Сейчас пишу проду, как только готова будет, скину.
Робин и должен был выглядеть неадекватным, не дружащим с головой, совершенно беззащитным, с только начавшими отрастать волосами. Я давно на эту фотку глаз положила, вот и вышло воткнуть куда надо))))))

На следующий день после отъезда де Рено Гай отправился посоветоваться с Лейлой. Он хотел попытаться перевезти Локсли в Биркенар, пока это было возможно. Робин вполне оправился и был способен перенести путешествие. Однако, сарацинка, внимательно выслушав возлюбленного, покачала головой.
-Это не слишком хорошая идея, Гай. Не забывай, юноша безумно к тебе привязан. Если тебя не будет рядом, он начнет тосковать. Не мне говорить, что разлука с тобой убьет его.
Гай со вздохом зарылся носом в пышные кудри своей принцессы.
-Наверное, ты права. Но с каждым днем он все чаще выбегает из замка и шляется по двору. Вчера Амонет поймала его уже у самых ворот. Девчонка каялась, что всего лишь отошла по нужде.
-Так и есть. Она не отходит от него ни на шаг, - Лейла уютно примостилась на коленях возлюбленного, щекоча губами его шею. –И надо придумать мальчику хоть какое-то имя. Ведь его собственным ты звать его не можешь.
-Ты у меня сокровище, - Гай ухмыльнулся, поднялся с кресла и стащил через голову рубаху, оставшись в одних подштанниках. –Пока у меня есть лишний час, я не хочу тратить его даром…

Робин задумчиво брел по двору, периодически спотыкаясь о курей и различный инвентарь, иногда останавливаясь, чтобы чем-нибудь помочь занятому люду. Обычно люд был за помощь признателен. Амонет опять куда-то отлучилась и юноша сбежал, пользуясь передышкой. Нет, он конечно любил Амонет, пожалуй, не меньше, чем Гая, но все время сидеть в тесной комнатушке, в каменной клетке его просто убивало. Он часто с непонятной ему самому тоской смотрел на темный лесной массив, что был видел из окна в их с Амонет комнатке. Ему казалось, что он забыл что-то очень важное, но что, никак не мог вспомнить.
-Робин! Матерь Божья, заступница!
Робин подпрыгнул от неожиданности. На него смотрел, уставившись круглыми как у совёнка глазами, мальчишка лет двенадцати. Смотрел потрясенно, как на ожившего мертвеца.
-Робин, это правда ты? Ты жив!- мальчишка тараторил, воровато оглядевшись. –Ты здесь в плену? Не бойся, я предупрежу ребят…они думают, что ты погиб.
-Ты…- Робин наконец обрел способность говорить, - ты знаешь, кто я?
-Конечно! Ты- Робин Гуд!
Робин помотал головой.
-Просто Робин…но Гай не позволяет называть меня так.
-Гай…- мальчишка задохнулся. –Гай из Гизборна!
-Да, - Робин кивнул, нервно потерев шрам на голове, - он…
-О Аллах Милосердный, вот ты где, дитя безумия!- Амонет торопливо просеменила через покрытый навозом и грязью двор и с тревогой обняла Робина за плечи. Быстро взглянула на мальчишку, который тут же, развернувшись, бодро дунул к выходу. Робин дернулся было за ним, но поскользнулся на коровьей лепешке и шлепнулся в грязь. Амонет торопливо помогла ему встать и повела мыться.
-Кто был тот ребенок?- спросила она, стащив с парня грязную одежду и поливая теплой водой. Робин, стоя в большой деревянной бадье, почесал шрам и поежился.
-Не знаю. Он назвал меня по имени. Но откуда он может знать? Гай же никогда не называл меня, и вам запретил.
-А ты помнишь свое имя?- удивленно спросила Амонет.
-Да, помню…Робин…
-Это, кажется, название маленькой птички?- наморщила нос сарацинка, обтирая вымытого юношу чистым куском холстины. Робину это не нравилось, холстина была колючей, но он терпеливо снёс все пытки от маленьких нежных ручек. Амонет кончила вытирать и натянула на Робина длинную синюю рубаху. Гай отдал ему свою старую, потертую.
-Да…- Робин вылез из бадейки и потряс ногами, словно кот, замочивший лапки. Ему пришлось ухватиться за плечо девушки.
-–Маленькая птичка…поет так сладко…в лесу…Нети, я хочу посмотреть, что там,- юноша кивнул на дверь. –Там ведь лес…почему мне нельзя выходить?
-Тшшш, милый, - Амонет испуганно зажала ему рот ладошкой. –Просто нельзя. Ты же не хочешь расстроить Гая!
-Гай…нет…конечно, нет…но тот ребенок…он говорил странные вещи…
-Пойдем. Тебе пора пить снадобье. Иначе твоя красивая голова снова заболит, - сарацинка крепко стиснула тонкие пальцы любовника в дрожащей ладошке. –Идем, милый.
Уже в их комнатке Робин подошел к окну и с тоской уставился на синеющий вдали силуэт Шервудского леса. Маленькие ладошки Амонет легли ему на плечи, и он ощутил горячее прикосновение её губ к спине.
-На свою голову я позволила сердцу полюбить тебя, - в голосе девушки слышалась такая боль, что Робин удивлено развернулся к ней. По щекам Амонет катились горькие слёзы, которые она даже не пыталась удержать. Пораженный и испуганный Робин крепко обнял девушку, которая прижалась к нему всем телом.
-Что случилось, Нети? Тебя кто-то обидел?
-Просто…- она всхлипнула, - просто я так боюсь, что буду не нужна тебе!
-С чего вдруг так печально?- он по-детски искренне рассмеялся и поцеловал её в соленые от слёз губы. –Ты же всегда будешь со мной, Нети, правда? Ты и Гай, вы всегда будете со мной. А остальное неважно.

Шервудский лес.

-Богом клянусь, он это был!!! Вы что, думаете я Робина не смогу узнать?- горячился юный Джек, возмущенно подпрыгивая на месте. – Только был он какой-то странный, волосы коротко обрезаны, схуднул здорово, и плёл чепуху какую-то про Гая из Гизборна, и что тот не велит называть его по-имени. Но клянусь вам, я ни с кем не мог спутать его! Когда я его окликнул, он аж подскочил на месте!
-Погоди, сынок, -Малютка Джон потряс головой. –Ты совершенно уверен, что это был Робин? Это не мог быть просто очень похожий…
-А ты много знаешь таких красивых парней как Робин?- в лоб спросил Джек, вгрызаясь в жареную оленину. Малютка Джон заткнулся. Действительно, найти кого-то, хотя бы близко похожего на Робина, было затруднительно. Недаром они с Уиллом частенько шутили, что Локсли – подменыш эльфийский, от того и красив так, и в сыновьях у Хёрна ходит.
-А цепей на нём не было?- спросил Скарлетт, прищурившись. Джек оторвался от оленины и помотал головой.
-Нет. Он не выглядел так, словно его пытали. Просто…странный какой-то, будто не в себе…вот, точно! Он был словно дубиной по башке огретый!- мальчишка взмахнул мясом, окропив стоящего в сторонке Тука.
-Надо послать кого-то, кто хорошо знает Робина, кого-то, кто наверняка сможет сказать, он или не он живет в Ноттингеме, - рассудительно заметил святой отче, отряхивая подранную, перелатанную рясу.
-Я могу сходить, - вскочил Скарлетт. –Я точно узнаю…
-Роберт возвращается! С ним Марион и какая-то девчонка!- свистнул с дерева Мач.

Повторный рассказ Джека вызвал молчаливый шок у Марион и угрюмое недоверие у Роберта Хантингдона, нового Робина Гуда. Остальные молчали, понимая чувства обоих. Но командиром отряда был все же Роберт и он должен был сказать своё веское слово.
Юный предводитель шервудцев был бледен как полотно, его переполняли столько разных чувств, что трудно было выбрать какое-то одно. Но превыше всего он боялся потерять Марион, которую любил всем сердцем. Потому он повернулся к любимой и собрался с духом.
-Тебе решать, Марион. Мне кажется, ты одна тут имеешь на это право.
Женщина с глухим стоном закрыла лицо руками.
-Мы ведь пока не уверены, что это на самом деле Робин, - осторожно заметил Малютка Джон, ласково погладив Марион по пышной шевелюре. –Нужно, чтобы кто-нибудь убедился, что Джек не обознался. Ведь если Робин сейчас в Ноттингеме и судя по рассказу Джека не выглядит пленником, то что-то не так. Да и как человек мог выжить после такого?
-Так или иначе, - глухо произнесла Марион каким-то жутким, чужим голосом, - я должна знать. Я пойду в Ноттингем. Оденусь крестьянкой, никто не узнает.
-Тебя мудрено не узнать, - Малютка Джон бросил взгляд на Скарлетта, демонстративно точившего короткий нож о кусок песчаника. –Лучше пусть пойдет Уилл.
-Но только узнать, ничего не предпринимать без плана, - Роберт с болью смотрел на бледную и как-то сразу сникшую Марион. –Просто узнай, он или нет.

На следующий день было назначено важное событие. Во всяком случае, для двоих оно имело огромное значение. Посему Гай пораньше постарался покончить с делами и распорядился подготовить обеденную залу и отправить гонцов навстречу священнику.
-Оденьтесь и вы двое, - велел он Робину и Амонет, которые изнывали от нетерпения и любопытства. -Никого из посторонних не будет, а святой отец приедет из Мэйлендского аббатства, там когда-то крестили меня. Я хочу, чтобы вы были рядом.
Он, казалось, светился, отдавая это приказание. Видно было, что ему хочется поделиться своим счастьем. Лейла же напротив, выглядела издерганной и усталой, хотя Гизборн привёз ей удивительной красоты платье цвета пламени и чудесный убор на волосы. Амонет и Робин помогли Лейле одеться, вернее, помогала Амонет, а Робин бродил кругами, почесывая шрам и напевая старинную арабскую песенку, которой его научила возлюбленная.
-Пойдем, милый, - кончив причесывать и укладывать волосы своей госпоже, Амонет взяла за руку любимого. –Надо привести тебя в порядок.
-Вот, держи!- Гай бросил ей сверток. –Здесь наряд для тебя и Робина. И кстати, теперь его зовут Майкл.
Приложив сверток ко лбу, глазам и груди в привычной форме арабского уважения, девушка торопливо повела Робина в их комнатушку. Здесь она споро раздела его и обтерла чистым куском холста, смоченным в ароматной воде, которую готовила сама, настаивая на можжевельнике и хвое.
-Господин из Гизборна добр к нам!- радостно всплеснула руками девушка, вытряхнув из свертка темно-зеленое блио для Робина и тонкое льняное платье, господского покроя, а не мешок с прорезями, какие носили крестьянки. –Смотри, какой красивый наряд!
Блио очень подошло к глазам юноши, придав ему какое-то особенное очарование, так, что бедняжка Амонет, засмотревшись на эту красоту, не сразу начала одеваться сама и Робин уже начал облизываться на её прелести. Платье было темно-бордового цвета, немного узковато село на пышные формы сарацинки, но выглядела она в нём так сногсшибательно, что не будь у них мало времени, Робин бы затащил её в постель. Сошлись на одном, весьма жарком, поцелуе. Остальное Амонет пообещала этой ночью.
Они вышли в гостиную залу, где уже был накрыт стол и с минуты на минуту ждали прибытия святого отца. Гай посекундно оглядывался на Лейлу, которая в сопровождение леди Окнелл, пожилой кормилицы шерифа, жившей в Ноттингеме из милости, оправляла платье и заучивала особенности церемонии. Перехватив направленный на неё взгляд синих как сапфиры глаз, Лейла улыбнулась.
Пожилая дама вначале косо смотрела на сарацинку, но узнав от Гая, что девушка- принцесса крови и дочь самого Саладина, имя которого гремело повсюду, прониклась к невесте немалым уважением. Заметив же, с какой нежностью Лейла смотрит на своего жениха, уже много мягче обратилась к своей подопечной.
-Стало быть, и сарацины умеют любить…что ж, дитя, могу только сказать тебе, что ты заполучишь самого красивого юношу наших земель. И самого чистого из всех, кого я знала. Сэр Гай любит тебя и думаю, эта любовь навсегда.
-И я люблю его, леди, - грустно ответила Лейла. –Иначе не пошла бы против веры отцов…но да простит меня Аллах Всемогущий, в чьих руках наши души, я умру без Гая.
Старая леди неожиданно кивнула.
-И я когда-то пошла против веры отцов и дедов, согрешив пред старыми богами этой земли. Пошла против из любви к мужчине. Любовь- единственное, ради чего стоит идти до конца.

Священник, отец Криспиан, представительный седой монах с голубыми глазами и шрамом через щеку, указывающим на более чем бурно проведенную молодость, одобрительно кивнул, когда Гай подвел невесту. Бедняжка была бледна, но держалась спокойно и с достоинством, как и полагалось невесте знатного рыцаря.
-Как тебя звать, дочь моя?- обратился к ней священник. Лейла назвала свое имя.
-Есть ли здесь кто-то, кто мог бы быть воспреемником для тебя?
-Да, святой отец, - Гай подвел старую леди из Окнелла.
-Ты ли это, Герлинда?- поразился монах, пристально всмотревшись в лицо женщины. –Я слышал, ты ушла из Окнелла после смерти моего брата. Вот уж не думал, что встречу тебя здесь!
-Хален!- старая леди сердечно протянула руку и старик с чувством пожал маленькие пальчики. Гай удивленно переводил взор с леди Окнелл на монаха и обратно.
-Юноша, благодарю тебя за эту встречу, - с чувством произнес отец Криспиан. –Это благоволение небес, знать, что жива та, которая дорога твоему сердцу.
-Брось, Хален, - без тени смущения рассмеялась женщина. – Вот уж новость! Но я и правда рада видеть тебя!
Мальчики-служки быстро подготовили все необходимое для крещения, и Лейла с трепетом вступила в отгороженную со всех сторон купальню. Её губы неслышно шевелились, вознося молитву. Леди Окнелл и пожилой смотритель Биркенара, вызванный по приказу Гая, были крестными матерью и отцом девушки. Окатив Лейлу из освященной чаши и прочитав молитву, отец Криспиан набросил на девушку новую рубаху и нарёк её именем Альенора. Лейла выбралась из купальни, держась за руки своих крестных. Её немного трясло, но при виде Гая она улыбнулась.
-Теперь, дети мои, вы можете венчаться по закону церкви и Бога, - отец Криспиан вздохнул, бросив быстрый взгляд на леди Окнелл. –Гай, сын мой, иди со мной, а ты, Герлинда, помоги крестнице одеться.

-Ты, Гай из Гизборна, согласен ли взять эту женщину? Согласен ли почитать и беречь её, относиться с уважением, как к своей супруге, в болезни и в здравии, в богатстве и бедности?
Гай кивнул, глядя на бледную Лейлу и первый миг не в силах произнести ни слова. Наконец он смог произнести «Да» и голос его был глухим и сдавленным.
-А ты, Альенора, согласна ли выйти за Гая? Оберегать его очаг и быть ему верной и преданной женой в богатстве и бедности, в болезни и в здравии?
-Да…- тихо прошелестела сарацинка, не поднимая глаз.
-В таком случае объявляю вас мужем и женой перед Богом и людьми, именем Господа нашего Иисуса Христа. Можешь поцеловать свою жену, сын мой.
Гай наклонил голову, коснувшись губ своей уже жены, а потом внезапно подхватил её в объятия и прижал к себе, зарывшись пылающим лицом в её волосы. Прошло время прежде, чем он наконец отпустил её, глядя подозрительно блестящими глазами из-под мокрых ресниц. Лейла прижалась к нему, её все ещё била дрожь, все же крещение не прошло бесследно, бедняжка ощущала себя изменницей веры и только руки Гая, сплетенные вокруг её тела были опорой для её рассудка.
Отец Криспиан начал трапезу, предварительно освятив пищу и все сели за стол, включая Робина и Амонет. Но кусок не лез юноше в горло. Он вспоминал, где мог видеть слугу, пронесшего блюдо с медвежатиной к столу, крепкого малого с грубым, словно обточенный булыжник, лицом. Сердце его подпрыгнуло при виде этого человека, а теперь гулкими тяжелыми ударами билось о грудную клетку. Встревоженная Амонет провела ладошкой по его лбу, коснулась груди и испуганно заглянула в глаза.
-Что такое, милый?- тихо спросила она, в общем гомоне за столом её голос потерялся. Робин покачал головой.
-Не знаю…Нети, можно мне уйти?
-Тебе плохо? Я сейчас попрошу дозволения у господина. Ты посиди пока, - она заботливо придвинула бокал с вином- выпей немного, это тебя успокоит.
Робин вцепился в бокал с вином как в последнюю ниточку, связывающую его с этим миром. Амонет оббежала стол, преклонив колено и обратившись к Гаю с просьбой отпустить Робина. Гизборн метнул быстрый и встревоженный взгляд на побледневшего Локсли и кивнул. Амонет торопливо вернулась к Робину, помогла ему выбраться из-за стола и повела наверх.

Празднование затянулось почти до утра и молодожены уже давно заперлись в своей спальне. Робин тоже спал, свернувшись калачиком и тихонько посапывая в волосы Амонет. Девушке не спалось. Кроме прочего естественные надобности упорно звали её совершить коротенькое путешествие в отхожее место, которое находилось в самом конце замка. Осторожно освободившись из объятий юноши, она торопливо сунула ноги в башмачки и засеменила к двери. Лунный свет падал в крошечное оконце, так что ни свеча, ни масляная лампа не понадобились. Осторожно проскользнув в приоткрытую дверь, Амонет прикрыла её и побежала по темному коридору, лишь кончиками пальцев касаясь стены. Быстренько сотворив свое мокрое дело, она пустилась в обратный путь, и, ощупью отыскав дверь, нырнула в комнату. Но почти сразу поняла, что перепутала. На широкой постели сопели в четыре дырки её госпожа и юный рыцарь. Смущенно улыбнувшись, Амонет торопливо вышмыгнула обратно в коридор. Она уже почти добралась до нужной двери, когда внезапно ощутила чье-то присутствие. В ноздри ударил запах травы, земли застарелого пота и кожи, а в следующий миг огромная лапища зажала её рот, а вторая крепко стиснула нежное горло девушки.
-Тихо, сучка…- прошипел мужской голос. Амонет трепыхалась, пытаясь перехватить хоть немного воздуха. Её неожиданно отпустили, но не успела она сделать ни единого движения, как мир взорвался дикой болью и дальше не было ничего.

Взвалив потерявшую сознание девчонку на плечо, Скарлетт торопливо пробрался к террасе. Оттуда по внутренней стене он выбрался на внешнюю и спустился по уже подготовленной веревке. Голова кружилась от злости и какого-то веселого азарта. Спереть девку у самого Гизборна! Да ещё прямо после свадьбы! Скарлетт задумался о том парне, действительно как две капли воды похожем на Робина из Локсли. Но Робин никогда не стал бы сидеть за одним столом с Гизборном, да ещё разряженный как павлин. А что, если и правда, Робин? Но тогда какого дьявола он трется возле Гизборна, засматривая тому в глаза и явно благоговея перед проклятым норманном? А, к черту! Главное, девка у него и теперь Гизборну несладко будет!
Он пришпорил старую черную кобылу, которую привязал в рощице за замком перед тем, как войти внутрь. Девчонка застонала. Отлично! В себя приходит, сучка! Скарлетт остановил кобылу и спрыгнул на землю, стащив девку наземь. Она слабо захныкала, держась за голову. Ага, несладко тебе, гадина! Уилл смотрел на ярко освещенные луной нежные полные ножки,( рубаха задралась почти до самых ляжек) чувствуя, как исподволь поднимается темное, сносящее рассудок желание. Впрочем, колебался он недолго, Гизборновская шлюха ничего иного по его мнению не заслуживала. Потому Скарлетт торопливо дернул завязки на штанах.

Амонет плохо осознавала происходящее. Челюсть болела просто ужасающе. Сквозь ресницы она видела колеблющийся темный силуэт и ощущала теплую лошадиную спину под собой. Сознание возвращалось толчками, дикой болью. Её куда-то везли. Но куда? Аллах, как же болит голова! Девушка невольно застонала и почти сразу пожалела об этом. Похититель остановил лошадь и сдернул её на землю. Амонет попыталась собраться с мыслями, сосредоточиться.
-Ну что, сучка, повеселимся?- мужчина зло шлепнул её по бедру, поддергивая рубаху. Амонет мысленно взмолилась о помощи, а потом выбросила вперед маленькой кулачок. Удар пришелся прямо в пах и похититель, взвыв не своим голосом, на время потерял интерес ко всему кроме собственных причиндалов. Девушка вскочила и, шатаясь, как былинка на ветру, побежала к темной громаде леса. Вот и деревья! Голова ужасно кружилась, сердце тяжело бухало о ребра. А потом она услышала стоны и треск ветвей позади. Плача от страха и отчаяния, девушка бежала сквозь заросли, раня нежное тело о колючий кустарник и спотыкаясь о корни деревьев. Ругань и треск становились все ближе. Амонет закричала ночной птицей, не помня себя от ужаса, в голос моля Аллаха спасти её от чудовища за спиной. А потом, неожиданно вырвавшись из плена деревьев, оказалась на широком лесном лугу, окаймленном древними дубами. Она бросилась через луг, но ноги путались в высокой траве.
Он повалил её в прыжке и рванул, схватив за длинные волосы, наматывая на руку. Амонет горько плакала, умоляя пощадить её, отталкивая негодяя слабыми нежными руками.
-Заткнись, шлюха…- прорычал он, сдирая с неё рубаху, впиваясь грубыми поцелуями в полные плечи, белоснежные холмики грудей. Амонет задыхалась от омерзения, пытаясь оттолкнуть его, но он лишь сильно дернул её за волосы, вынуждая подчиниться.
Неожиданно над ними выросла тень и острие кинжала сверкнуло в лунном свете, прижимаясь к загривку насильника. Амонет всхлипнула.
-Встань, Скарлетт, - глухой от ненависти и отвращения голос прозвучал словно трубный глаз для несчастной девушки . –Отпусти её!
-Назир!- зло прошипел насильник, тем не менее, выпуская Амонет, которая на четвереньках поползла, обняв ноги своего спасителя. Девушку била крупная дрожь.
-Не бойся, встань, - мужчина помог ей подняться на подгибающиеся от усталости ноги, и Амонет не сразу сообразила, что он заговорил с ней на её родном языке. От потрясения она едва снова не потеряла сознание. Продолжая держать острие кинжала прижатым к загривку насильника, её спаситель снова заговорил по-английски.
-Не думал, что ты на такое способен, Уилл. Впрочем, с тобой разберется Роберт.
-Да ну? Думаешь, он вступится за шлюху Гизборна?- осклабился громила, повернувшись к ним лицом. Амонет судорожно прижалась к плечу своего защитника.
-Сжалься, господин,- взмолилась она на родном языке, - не отдавай этому…умоляю!
-Не бойся, дитя, - мужчина сочувственно погладил её по голове. –Никто тебя не тронет. Идем. И ты иди, Скарлетт.

Долго глядчи на коллаж, я вдруг поняла, что ты мне на нём напоминаешь Зену

Амонет тряслась как осиновый листок и нипочем не желала отходить от своего заступника. Хрупкая рыжеволосая леди набросила ей на плечи какую-то одежонку взамен её рубахи, превратившейся в мелкие лохмотья, и сунула в дрожащие ладошки деревянную чашку с горячим отваром из трав.
-Как твоё имя, дитя?- обратился к ней её спаситель, красивый мужчина (теперь, в свете костра Амонет смогла разглядеть его). –Не бойся, эти люди не тронут тебя.
-Меня зовут Амонет, - ответила девушка, осушив чашу и немного придя в себя. –Прошу вас, верните меня обратно в замок!
-Там есть кто-то, кто дорог тебе?- обратилась к ней рыжая леди.
-Угу, её чертов норманнский любовник, - проворчал Скарлетт, сидевший чуть поодаль, у дерева.
-Заткнись, не давай мне повода прикончить тебя, - сквозь зубы выплюнул Назир. –Скажи, дитя, там, в замке, у тебя кто-то есть?
Амонет покраснела, но кивнула. Ей не пришло в голову стыдиться своей любви и заботы.
-Да, есть. И я нужна ему. Он…я не знаю, как по вашему…маджнуни…
-Помешанный, - перевел Назир.
-Да…у него…голова…больная, - от волнения Амонет не сразу могла подобрать слова, - я должна присматривать за ним, он ведь все равно, что малое дитя! Умоляю вас, отвезите меня домой!
-Как зовут твоего возлюбленного?- неожиданно дрогнувшим голосом спросила рыжая леди, внимательно взглянув на девушку.
-Он говорит, что его зовут Робин…-Амонет жалко улыбнулась, это все, что он помнит о себе. Но господин не дозволяет его именовать. Думаю, он почему-то не хочет, чтобы старший господин, владетель замка, вспоминал о нем. Я должна присматривать за Робином, чтобы он не попадал на глаза повелителю.
-Робин…
Это имя произнесли сразу трое, из уст рыжей леди оно прозвучало с болью и нежностью, у белокурого парня, видимо, предводителя этих людей, вырвалось почти стоном. И лишь бородатый великан выкликнул его с радостью.
-Его не обижают там?- встрял юноша, самый молодой среди собравшихся. Амонет помотала головой.
-Нет. Конечно нет, ведь все знают, что он под защитой сэра Гая. Но даже если и нет, то его все равно любят, потому что он добр и всегда готов помочь.
-Значит, это не наш Робин, - понурился юный аутлоу, - Гай из Гизборна не стал бы защищать его.
-А описать его ты можешь?- произнес блондин-предводитель каким-то больным измученным голосом. Амонет приободрилась.
-О, он молод, быть может, чуть старше тебя, господин. И хорош собой, словно Юсуф-пророк.
-Юсуф-пророк?- удивленно поднял бровь бородач. Назир кивнул.
-Ваш Иосиф Прекрасный.
-У него глаза, словно лесные озера, и улыбка, от которой становится радостно на сердце,- продолжала Амонет. –Вот только он худ, словно юное деревце, и мясо на его костях растет очень медленно. Я стараюсь хорошо кормить его и господин велел ни в чем ему не отказывать…
-Господин? Ты имеешь ввиду Гая из Гизборна?
-Да.
-Но как так вышло?- удивленно произнёс юный аутлоу, придвигаясь поближе к костру. –Почему Гизборн вдруг взялся заботиться о пленнике?
-Робин был пленником…вначале, - Амонет прижалась к боку своего спасителя и обвела взглядом притихших разбойников. –Госпожа моя, Ситт-Лейла, дочь повелителя правоверных Салаха, рассказала мне то, что узнала от своего супруга, сэра Гая.
-Супруга?- вырвалось хором почти у всех разбойников. Амонет кивнула.
-Да, госпожа моя стала супругой сэра Гая прошедшим днем.
-Ничего себе!- присвистнул бородач.
-И что говорила тебе твоя госпожа?- нетерпеливо произнесла рыжая леди.
-Сэр Гай узнал, что пленника привели в замок и спустился в подземелье посмотреть. Грязные скоты, наемные солдаты,- Амонет сплюнула, - заметив его красоту и соблазнившись ею, они собрались надругаться над юношей прежде, чем отдать его палачу. Сэр Гай уже собрался уйти, увидев, кто попал в плен, но в этот миг пленник попросил у него защиты…
Некоторое время все собравшиеся молчали. Было слышно лишь потрескивание костра и тихое покашливание кого-то из разбойников. Амонет шмыгнула носом.
-Сэр Гай забрал юношу в свои покои и велел нам с госпожой обихаживать его и лечить. Бедняжка метался и стонал, но стоило ему завидеть сэра Гая, и он тут же успокаивался. Госпожа моя, Ситт-Лейла сказала, что это от того, что его разум помнит лишь заступничество со стороны сэра Гая, то, что сэр Гай отбил его у наемников. Так или иначе, Робин привязался к господину. Радовался, когда сэр Гай приходил взглянуть на него. Господин велел мне присматривать за бедным юношей…
-Зуб даю, ты хорошо присматривала за ним, - послышался ехидный голос того, кого её соплеменник называл Скарлеттом. Амонет крепче прижалась к боку своего защитника.
-Не бойся, дитя, - мужчина набросил её на плечи плащ и обнял, согревая. –Больше он тебя не тронет. Но говори, что было дальше? И как так вышло, что дочь повелителя правоверных стала супругой этого…человека…
Амонет вздохнула, устроившись поудобнее.
-Думаю, между ними сразу ударила молния, с самой первой встречи, когда нас только привезли в замок. Случилось это за день до прибытия Робина. Но в тот миг, когда сэр Гай призвал нас и велел ухаживать за ним…они с моей госпожой обменялись взглядом, оставившим после себя тысячу вздохов…но госпожа моя не сразу уступила. Думаю, она противилась своему сердцу и чувству. Но у неё не хватило сил…А сэр Гай…он не так ужасен, как говорили о нем слуги. Но думаю, он стал лучше благодаря моей госпоже. И он так сильно хотел взять её по закону Бога, что госпожа моя не стала противиться. Вчера состоялась их свадьба, а перед тем госпожа моя стала христианкой.
-Сиё прекрасно, - наставительно поднял палец толстенький монах, сидевший на корне векового дуба. –Хоть что-то доброе сделал Гизборн в своей никчемной жизни!
Амонет хотела было сказать, что крещение было лишь для видимости, но вовремя захлопнула рот.
-М-дааа…- задумчиво протянул бородач, запустив пальцы в свою шевелюру. –А ведь я слышал разговор между двумя крестьянами в таверне, когда один советовал просить суда именно у Гизборна…подумал ещё, что бедняга рехнулся. Да…новость из новостей- человечный Гизборн! Но прошу тебя, малышка, продолжай, что там насчет Робина? Он ничего не говорил о нас? О Шервуде…
-Он рвется в лес, - кивнула Амонет, поежившись, -правда, говорит, что сам не знает, почему. Но может часами стоять у окна и смотреть на лес. Он пытается иногда вспомнить, но у него начинает болеть голова. А ещё…- она внезапно замолчала, опустив голову.
-Что?
-Нет…ничего…
-Говори!- потребовал белокурый предводитель. –Что ещё!
-Иногда во сне…- Амонет с трудом сдержала слёзы, - он зовет…женщину…Марион…
Рыжая леди неожиданно вскочила и убежала в темноту, захлебываясь рыданиями. Амонет непонимающе взглянула на неё, а потом вдруг поняла. И понимание это было больнее, чем все пытки мира.

-Если он не помнит ничего, то какой резон возвращать его обратно?- рассудительно заметил Назир, глядя на всю ораву. Девчонка все ещё жалась к его боку, свернувшись клубочком.
-А что, по-твоему его надо оставить в Ноттингеме?- угрюмо зыркнул на него Скарлетт. –Даже такого…
-Если ему там хорошо…- Малютка Джон поплотнее укутался в свою рогожу. –Здесь мы вряд ли сможем хорошо ухаживать за ним…вот разве что поближе к лету…
-Господин, пожалуйста, отвезите меня обратно, - взмолилась юная сарацинка, обняв колени Назира. – Во имя Аллаха, прошу вас, я должна вернуться к нему! Ему надо давать питье по утрам, иначе у него снова пойдет носом кровь и начнутся судороги!
-Но как ты проникнешь внутрь замка? Ведь ворота заперты!- Мач подкинул хворосту в костер. Уже почти рассвело и утренний холод ломил кости.
-Боюсь, что Мач прав, - тихо заметил Малютка Джон. –Назир, мы должны что-то придумать.
-Назир…- повторила Амонет, подняв голову и глядя на соплеменника. –Так нас даже зовут одинаково…это знак судьбы, господин!
-Постой, малышка, - ты кажется, говорила, что твоё имя Амонет, - удивленно поднял бровь Маленький Джон. Девушка кивнула.
-Да, так меня зовут последние десять лет. Но при рождении я была названа именем Назиры, моя мать Амайрани дала мне это имя в честь моего отца.
-Амайрани?- сарацин внезапно вскинул голову, пристально всматриваясь в лицо девушки. –Твою мать зовут Амайрани?
-Да, господин. Она была подарена моему отцу как наложница на его четырнадцатилетие.
-Ого!- присвистнул Маленький Джон. –Неплохой подарочек!
Назир зажмурился, словно пытаясь отогнать каких-то кошмарных призраков. Руки его мягко легли на плечи Амонет.
-Продолжай, дитя, не может быть, чтобы все это было совпадением. Опиши мне твою мать.
Амонет задумалась на мгновение.
-Она была небольшого роста, я похожа на неё фигурой и сложением. И немного лицом, хотя больше, по словам матери, схожа с её бабушкой по отцу. Она была мягка и улыбка у неё была как у ребенка, и руки мягкие и нежные, словно пух. А голос был таким, что по её рассказам отец мой запрещал ей петь когда поблизости был кто-то, ибо голос моей матери зачаровывал сердца, как и её танец. И то и другое я унаследовала от неё…
Из груди Назира вырвался глухой стон, он закрыл лицо руками, словно стараясь укрыться от всего мира. Когда же оторвал ладони, то стало видно, что глаза его влажны.
-Расскажи мне…о ней…- голос мужчины прозвучал глухо, словно его душила боль. –Расскажи все, что сможешь. Но прошу тебя, не здесь. Я провожу тебя в замок, дитя. И попытаюсь переправить внутрь.
-Господин, дозволено ли будет мне спросить?- Амонет подняла на Назира сияющие глаза. –Вы знали мою мать…значит ли это…значит ли…
-Я пытался понять, почему твоё лицо показалось мне таким знакомым, - Назир поднялся, помог встать Амонет. –Слушайте все, никто не смеет причинить зло этой девушке. Любой, кто хотя бы даже косо взглянет на неё, будет иметь дело со мной. Запомни это, Уилл Скарлетт!
Амонет позволила увести себя с поляны, под направленными на них пораженными взглядами. Сердце её готово было выпрыгнуть из груди, разорваться от восторга и изумления.

Назир не торопил коня. Нежный голос Амонет проникал, казалось, в самую душу.
-Мама часто рассказывала мне о своем возлюбленном, моём отце. По её словам он был лучшим из мужчин. Она так часто говорила о нём, я была совсем мала, но помню все, что она рассказывала.
-Ты говоришь так, словно твоей матери больше нет в этом мире, - тихо произнёс Назир. –Она умерла?
-Да, господин мой. Она предпочла умереть, но не уступить человеку, который был её противен. А меня оставили в живых, ибо я была совсем мала. Но это долгая история…
-У нас есть время. Расскажи мне…
Амонет вздохнула, собираясь с мыслями.
-Мать моя, Амайрани, была хороша собой. Первое время, что она была наложницей и рабыней моего отца, она вспоминала как счастливейшее в своей жизни. Когда судьба разлучила их и она была продана с торгов в Каире, она была уже глубоко в тягости. Её повезли в Халаб, но по пути на них напали разбойники и мать мою захватили вместе с несколькими другими женщинами. В темноте ей удалось спрыгнуть с повозки и она побежала куда глаза глядят.
В пустыне у великих пирамид моя мать прилегла отдохнуть. Она была изнежена и слаба и не могла долго идти. Она задремала и проснулась от того, что её куда-то несли. От страха она потеряла сознание, а когда очнулась, то увидела, что находится в какой-то комнате. Рядом сидели две девушки-румийки. Заметив, что она очнулась, одна из девушек убежала и вернулась в сопровождении представительного седовласого мужчины, одетого весьма странно. Мужчина назвался Аменра, сказал, что она находится в тайном городе и выбраться из него невозможно. Этот город пролегает на многие лиги под пирамидами и дальше, из него есть несколько выходов, но известны они лишь посвященным.
Я родилась к концу первой седьмицы пребывания моей матери в этом городе. Мое рождение было объявлено священной волей их божества Амона. Потому кроме имени Назира, которым назвала меня моя мать и продолжала звать все пять лет, что была пленницей Города Солнца, меня нарекли Амонет, или женским проявлением Амона. Пока жива была моя мать, она звала меня Назирой, учила основам нашей веры и тем знаниям, которыми должна обладать мусульманка. Я бесконечно любила мать. Она была моим светом и моей защитницей. Всё это закончилось, когда однажды, вернувшись в наши покои, я обнаружила Хепи, одного из младших жрецов, стоявшего над неподвижным телом матери. Я убежала с отчаянным криком. Мне было тогда всего пять лет. Позже, когда я немного вошла в разум, старый жрец Аменра рассказал мне, что Хепи давно домогался моей матери, но она отвергала его. Он был казнен сразу же, как только оракул вынес приговор. Аменра взял меня к себе и я росла вместе с его дочерьми. В день моей первой крови мой приемный отец отвел меня в храм Амона и посвятил ему. Но не успел он завершить церемонию, как начался беспорядок. Крики, вопли, люди бегали взад и вперед, а подземелья наполнялись едким дымом. Откуда-то появились люди в черных одеждах, они убивали и не щадили никого. Старый Аменра торопливо вывел меня и двух моих названных сестер на поверхность, и вернулся в город за своей супругой. Больше мы не видели его. Я была старшей из нас троих и решилась идти в сторону большого города, видневшегося вдали. Спустя много часов мы выбрались на большую дорогу, по которой шли караваны, и попросились в услужение к знатной даме, которая возвращалась в Каир к своему мужу после паломничества по святым местам. Над нами сжалилась её старая тетушка, сопровождавшая её в путешествии. Так мы попали в дом госпожи Аттар, а оттуда в качестве дара для юной принцессы, дочери повелителя правоверных, во дворец. Нас разлучили, мои младшие названные сестры стали женами двух высокопоставленных чиновников, ибо были прекрасны. Я же стала наложницей самого повелителя. Но, войдя ко мне лишь один раз, он более меня не посещал. Зато мы очень подружились с моей госпожой, и я стала её наперсницей и хранительницей её тайн. А потом мы обе попали в плен и были проданы пленившим нас франком по имени де Крийер. Пройдя через руки многих хозяев, мы попали в замок Ноттингем.
Она замолчала, глядя на темные башни. Назир тоже молчал. Лишь спустя время он смог заговорить.
-Послушай меня, дитя. Пути Аллаха неисповедимы, значит, так судил он, чтобы я встретил тебя. Вне сомнений, ты- моя дочь. В твоем лице есть сходство с Амайрани, которое не даст мне ошибиться. Но прошу, ответь мне, что между тобой и тем человеком в замке? И что между тобой и Гаем из Гизборна?
-Сэр Гай- мой господин и он добр ко мне. А Робин…я должна говорить всё?- зарделась Амонет. Назир кивнул.
-Я вначале должна была просто присматривать за ним. Но теперь…теперь…наверное, сэр Гай не думал, что у нас так далеко зайдет. А сейчас он просто отдал меня Робину…и я рада этому. Я бы не желала иного плена. Я танцую для него и…и согреваю его…для меня неважно, что он христианин. Я люблю его.
Назир прижался губами к макушке девушки.
-Что ж, девочка, думаю, твой выбор хорош. Я не знаю лучше человека из неверных, чем Робин из Локсли. Береги его, что бы ни случилось с ним. Я очень рад, что он жив.
-Господин…прости…отец…- Амонет повернулась так, чтобы видеть лицо Назира. – Прошу, ответь мне…та женщина…с рыжими волосами…кто она?
Назир не отвел взгляда, но в его темных глазах плеснула боль.
-Это Мэйд Марион, она была его женой…
Амонет дернула плечами, в её взгляде сверкнул металл.
-Ну, так она потеряла его! Я не отдам Робина никому! А тем более, женщине, которая не смогла сохранить верность мужу!
Назир улыбнулся и поцеловал Амонет в щеку. Затем спрыгнул с коня и сжал ладошку девушки.
-Езжай в замок…скажи, что тебя похитил неизвестный, но ты ухитрилась украсть его коня и убежать…И береги его, дочь моя! Береги Робина. Благословляю тебя и твою любовь!
Амонет наклонилась, прижавшись губами к ладони так странно обретенного ею отца, затем пришпорила коня пятками и помчалась к замку.

Робин зевнул и потянулся. Провел рукой по подушке рядом. Пусто. Он открыл глаза, недоуменно глядя на пустую половинку постели, на которой обычно спала Нети. Интересно, куда она подевалась? Робин спустил ноги с ложа, поджимая пальцы от холода, потер шрам на затылке и поплелся к окну. Амонет не нравилось, когда он подолгу смотрел на лес, потому он решил использовать момент. Робин понятия не имел, почему так сильно сердце схватывает тоска и от чего внутри образуется странная, тягучая пустота. Словно там, в лесу было что-то, что могло заполнить его, вернуть ему утраченное.
Скрипнула дверь и он обернулся, ожидая увидеть Нети. Но это был Гай, решивший зайти с утра пораньше. Робин обрадовано улыбнулся. Гай не слишком часто радовал его визитами. Робин торопливо набросил шкуру на постельный беспорядок. Гай сел, криво ухмыляясь.
-А где твоя подружка?
-Не знаю, - Робин растерянно почесал шрам. –Я проснулся, а её нет. Гай…
-Что?
-Почему мне нельзя туда?- Робин кивнул на окошко. Гизборн прикусил губу.
-Просто нельзя. Там тебе не место.
Робин подошел и сел на медвежью шкуру у ног рыцаря, глядя на него снизу-вверх.
-Гай, кто был тот человек, что прислуживал вчера за столом?
-Какой человек?- Гизборн напряженно уставился на парня. –Можешь его описать?
-Плотный, пониже меня ростом, волосы коротко подрезаны, лицо похоже на камень, но оно было так знакомо! Кто это был? Кто-то из тех, кого я не помню? Пожалуйста, Гай, помоги мне вспомнить!
Лицо Гизборна окаменело. Робин смотрел на него, чувствуя, как в голове снова просыпается горячая, пульсирующая боль. Со слабым стоном он повалился вперед и последнее, что помнил, были руки Гая, сжимающие его плечи.

Молодой рыцарь едва успел подхватить заваливающегося вперед Локсли. Юноша глухо застонал и забился в каких-то жутких конвульсиях. Гай сгреб его в охапку и уложил на постель. Из носа и ушей юноши лилась кровь, голова безжизненно клонилась вбок. Не имея представления, что делать, Гай только прижимал его плечи, стараясь удержать дергающееся тело.
-Гай, милый?- дверь скрипнула. На пороге возникла закутанная в покрывало Лейла. При виде конвульсивно дергающегося, обливающегося кровью Робина она бросилась к камину и извлекла из-за него маленькую глиняную бутыль. Налив немного содержимого бутыли в чашку, она бросилась обратно.
-Держи его, Гай! Не давай ему дергаться!
Гизборн крепко стиснул юношу, одной рукой прижав его к постели, второй оттянув вниз челюсть. Лейла ловко влила снадобье. Робин судорожно закашлялся.
-Подними его! –рявкнула нежная сарацинская принцесса. –Держи его голову.
Стоны Робина становились все слабее и слабее. Корчи тоже понемногу проходили. Гай осторожно поглаживал его грудь и придерживал голову, сам удивляясь ощущениям теплоты и сострадания, пробудившимся в его душе. Так он мог бы переживать и сострадать кому-то очень близкому, родному. Лейла торопливо отерла кровь с лица юноши и взглянула на мужа.
-Побудь с ним пока. Интересно, куда запропастилась Амонет? Ведь знает же, что питье надо давать каждое утро в одно и то же время!
-Что там?- Гай напрягся. –Слышишь, внизу?
Лейла подошла к двери, но едва успела отпрыгнуть. Дверь едва не была снесена пухленький ураганчиком. Амонет с хриплым криком бросилась на колени перед постелью и прижалась пылающим лицом к бессильно повисшей руке юноши.
-Робин…Робин!- её голос сорвался в отчаянное рыдание. Мягкие руки обняли её за плечи.
-Всё хорошо, с ним всё в порядке. Успокойся!- Лейла ласково гладила бедняжку по голове. –Успокойся, моя маленькая! Гай, милый, прошу тебя, юноше теперь ничего не грозит, дай мне пожалуйста вино, что стоит на каминной полке.
Гай без лишних разговоров поднялся, в два шага добравшись до бутыли и набулькав пол-чаши. Лейла почти силком влила вино в рыдающую Амонет. Девушку била дрожь.
-Всё хорошо, Гай был здесь, когда случился приступ. И я пришла вовремя. С Робином все будет хорошо!- Лейла отерла краем покрывала лицо девушки. –Успокойся, девочка. Возьми себя в руки. Никто не собирается наказывать тебя или в чем-то обвинять…но прошу, ответь, почему тебя не было с ним? Где ты была?
-Ах, моя госпожа!- Амонет прижалась лицом к рукам Лейлы. –Дай мне немного передохнуть и я расскажу тебе все. Но прежде позволь мне удостовериться, что с Робином все в порядке!
Робина все ещё слабо передергивало, но судороги почти уже прекратились, дыхание стало спокойнее. Амонет забралась на кровать, положив голову юноши себе на колени и нежно поглаживая ему лоб и грудь. Гай мерил комнату шагами, переводя взгляд с что-то нежно шепчущей Амонет, по щекам которой все ещё катились слёзы, на собственную любимую супругу и обратно. Наконец терпение его начало иссякать.
-Отвечай, девушка, - резко произнес он, обращаясь к Амонет. –Где ты была? Почему он остался без присмотра?
Лейла не посмела прекословить мужу, но в её глазах, обращенных на Амонет, светился немой вопрос.

Амонет поежилась, но теперь, успокоенная теплом и выровнявшимся дыханием юноши, она могла говорить. И по порядку, стараясь не сбиться и не запутаться, поведала вымышленную историю о похищении и побеге. Гай и Лейла слушали, не перебивая. Когда Амонет закончила наконец свой рассказ, Лейла подошла к ней и осторожно развязала завязки плаща. Из её горла вырвался возмущенный вскрик, когда она увидела покрытые глубокими царапинами и кровоподтеками плечи и бока бедняжки. Амонет покраснела до корней волос.
-Ты можешь описать своего похитителя?- Гай вскочил с места, нервно заметавшись по комнате. Амонет покачала головой.
-Было темно, господин. Я не вижу во тьме.
-Он пробрался в замок…- Гай прикусил губу, в синих глазах полыхали молнии. – Пробрался сюда…и я, кажется, знаю, кто это! Тот проклятый громила! Чертов Скарлетт!
Щеки юного рыцаря залил яркий румянец стыда. Он мотнул головой, словно отгоняя тягостные воспоминания, развернулся и выбежал из комнаты.

Лейла нагнала мужа уже в большом зале. Гай был словно не в себе, зажмурившись, помотал головой, словно пытаясь отогнать жуткое видение. Лейла ласково обняла любимого и потянула к маленькой комнатке, где хранились одежда и ткани.
Гай повернулся, стиснув её лицо в своих огромных ручищах. Его лицо полыхало, в синих глазах перемешались гнев, стыд, отчаянная боль.
-Ты видела её плечи? Синяки на них? И эти…на её груди…- молодой рыцарь застонал, тряхнув белокурыми волосами. –Он изнасиловал её…эта мразь…и то же самое он мог сделать с тобой, если бы не перепутал и не похитил её вместо тебя!
Лейла побледнела. Следы на теле девушки были следами от ветвей и кустов, но те, что были на плечах, принадлежали грубым мужским рукам , а грудь…она была вся в темных засосах и прикусах. И как она не разглядела, не поняла сразу? Гай часто оставлял такие на её собственном теле, как и она на его. Они были ненасытны друг до друга…Но Амонет…бедная нежная Амонет, не привыкшая к насилию…через какой ад ей пришлось пройти? Что испытала она, плача и задыхаясь в лапах этого выродка?
-Аллах Всесильный, - едва слышно произнесла сарацинка онемевшими от потрясения губами. Гай внезапно судорожно стиснул её в объятиях, прижимая к груди, зарывшись лицом в волосы.
-Мне жаль девчонку…но я все же рад, что это не ты…иди к ней, девочка моя, поговори с ней, попробуй выяснить подробности. А я снаряжу отряд.
-Прошу тебя, любовь моя, подожди, пока я поговорю с Амонет, - взмолилась Лейла. –Умоляю тебя, не спеши!
-У тебя есть время до полудня, - жестко отрезал он. – Потом я снаряжу отряд и устрою облаву.

Амонет сидела, баюкая голову Робина на коленях и шепча нежные слова. Лейла вошла в комнату, плотно прикрыв дверь.
-Госпожа…- Амонет беспомощно улыбнулась. Улыбка вышла жалкой, вымученной.
-А теперь, когда Гая нет, расскажи мне, что на самом деле произошло между тобой и тем человеком, - сказала принцесса, опускаясь на край ложа и беря ладошку Амонет в свою. –Гай заметил синяки и засосы раньше меня…Амонет, дитя, этот человек тебя изнасиловал?
-Нет!- в голосе девушки был такой ужас, что Лейла подалась вперед, стянув с неё накидку.
-Синяки от его рук, вся грудь темная от укусов и засосов…тебе нечего бояться больше, девочка. Просто скажи правду! Гай найдет этого выродка и сдерет с него шкуру живьем!
Амонет перепугалась. Дрожа как осиновый листик, она сжала руку своей госпожи.
-Умоляю…правда ничего не было! Он не успел…
-Не успел?- глаза Лейлы раскрылись чуть шире.
Амонет прикусила язычок. Но её госпожа не собиралась отступать.
-Послушай меня, дитя, - обратилась она к девушке, которая со страхом смотрела на неё, прижав пальчики ко рту. –Расскажи мне всё, что на самом деле случилось там. Иначе помочь тебе я не сумею. Гай в любом случае устраивает облаву, будет лучше, если ты расскажешь правду.
Амонет всё ещё колебалась. Госпоже своей она безгранично доверяла. Но сейчас в ней главенствовал страх за столь странно обретенного отца. Лейла придвинулась ещё ближе.
-Тебе нечего бояться, - мягко повторила она, убирая упавшие на лицо Амонет темные пряди. –Расскажи мне, что там случилось?

Гай рычал на прислугу и бедняги, замирая от страха, старались не попадаться на глаза грозному первому рыцарю его лордства. Лейла подошла к мужу, нежно коснувшись его плеча. Гизборн обернулся и облегченно выдохнул.
-Ты…ну что, она рассказала?
-Да…идем…пойдем, Гай, это разговор не для чужих ушей.
Он покорно позволил увести себя в подсобное помещение и усадить на какие-то подвернувшиеся под руку ящики. Амонет помолчала немного, собираясь с мыслями.
-Внимательно выслушай то, что я скажу тебе, муж мой. Скарлетт, так зовут того человека, что похитил Амонет не успел надругаться над бедной девочкой. Его остановил сарацин из шервудской шайки. Девушка побывала у разбойников и теперь они знают, что Робин жив. Утром они отпустили девочку и даже коня ей дали.
Гай молча прижал руки к лицу. Лейла погладила его светловолосую голову.
- Очень тебя прошу, отмени охоту на разбойников!
-А если в следующий раз они похитят тебя?- спросил Гай, побледнев как полотно.
-Не похитят. Скарлетт больше не вернется. Поверь мне, дорогой мой!
-С чего вдруг в нём проснется такая благость?- огрызнулся Гай, резко вскинув голову. –Эта мразь мечтает свернуть мне шею, и будет пытаться прикончить тех, кто мне дорог. Поверь, я знаю этого ублюдка!
-Есть что-то, чего ты не знаешь, -Лейла нежно убрала упавшие на его лицо золотистые пряди.
-Что?
-Назир, сарацин из шайки…
-И что?
-Он – отец Амонет!
Гай с минуту смотрел на супругу квадратными от удивления глазами.
-Тогда понятно, почему она так тряслась, что мы узнаем правду, - наконец задумчиво подытожил он. –Неисповедимы пути Господни, как любит говорить святой отец! Ладно, девочка. Поехать я все-таки поеду, поохочусь. Не зря же людей поднял. А ты присматривай за ними обоими.
-Гай…
-Что, девочка моя?
-А ты привязался к юноше!
Она ждала возражений, даже злости, как обычно бывало, если она пыталась намекнуть любимому на его отношение к Локсли. Но на сей раз Гай только взглянул на неё грустными усталыми глазами.
-Я не знаю…не знаю, привязанность ли это…не хочу ни к кому привязываться, не хочу никого терять…- в его голосе был отчаянный страх ребенка. –Не хочу…
Лейла обняла его, позволив прижаться щекой к своей груди. Её сердце разрывалось от нежности и жалости к мужу.
-Меня ты не потеряешь, любовь моя. Клянусь Аллахом, я скорее умру, чем позволю кому-то или чему-то разлучить нас. И я позабочусь о юноше и Амонет. А теперь поцелуй меня и иди, и да будет с тобой благословенье Божье!

-Нети, что там?- Робин попытался встать, но без сил повалился обратно на постель. Амонет смотрела в узкую прорезь окна, когда она обернулась, Робин увидел, что лицо её белее мела.
-Нети, что такое, милая? Что случилось?
-Робин, они все-таки поехали в лес…- Амонет застонала, точно раненая птица, упав на постель и закрыв лицо ладошками. –Они убьют его! Аллах Всемогущий, они убьют его!
-Кого, маленькая?
-Моего отца!
-Твоего…твоего отца?!
Робин попытался сесть. С третьей попытки при помощи Амонет ему это удалось. Он обхватил лицо любимой тонкими пальцами, заглянув в полные отчаяния глаза.
-Кто твой отец?
Амонет обняла его, прижавшись лбом к его лбу.
-Робин, любимый мой, ты мне жизни дороже…но отца я не оставлю…мне надо идти, любовь моя, дыхание мое, свет моего сердца. Слушайся Лейлу и Гая…
-Я с тобой!- Робин мертвой хваткой вцепился в её плечи. –Я с тобой, Нети…я умру без тебя!
-Робин…
-Мы пойдем вместе…только я немножко устал…но это не страшно. Ведь мы поедем верхом?
-Робин, ты сошел с ума, ноги тебя не держат, как же ты пойдешь?
-Ты мне поможешь. Опять же, если Гай там будет, может, послушает меня. Хотя он никого не слушает кроме Лейлы.

На дворе было прохладно, но солнце уже поднялось, и небо было безоблачным, так что день обещал быть хорошим. Амонет с немалым трудом выволокла Робина из кухонного хода, минув гостиную в обход. Конюшня была почти пуста, лишь в углу стояла черная кобыла, на которой приехала Амонет. Девушка торопливо оседлала её и помогла обливающемуся потом Робину забраться в седло. Сама с трудом, сунув ножку в стремя, кое-как влезла сзади и взяла поводья.
-Держись, милый, - шепнула она Робину и потянула поводья, разворачивая кобылу мордой к выходу. Кобыла охотно повиновалась и беглецы вылетели сначала во двор, распугивая куриц и едва не сбив какого-то тощего крестьянина, тащившего ведра с водой. Копыта прогрохотали по подъемному мосту и лошадь с двумя седоками вырвалась на свободу.
Амонет молилась всем сердцем, прося Всевышнего пощадить жизнь отца и защитить её любимого. Робин же в отличии от неё, казалось, был совершенно счастлив. Амонет очнулась от звука его радостного смеха. Он пригнулся к холке лошади, смеясь так заливисто и счастливо, что по сердцу девушки снова заскребли кошки.
Когда черная кобыла на полном скаку влетела на лесную тропу, за ней проследили расширившиеся от изумления глаза. Спустя секунду крик птицы пронесся над кронами деревьев, предупреждая.

Гай не находил себе места. Мысль о том, что Скарлетт мог похитить Лейлу точила его сердце черным червяком ненависти и ужаса. Молодой рыцарь сам не заметил, как развернул коня и помчался в сторону темневшего вдали леса. Его заместитель Герт удивленно поднял брови, но не стал ни о чем расспрашивать, просто дал отряду знак двигаться за командиром.
Гай пришпоривал Ярость, который прядал ушами, стонал и рвался вперед, похожий на черную молнию. Он ворвался под своды Шервудского леса, не сбавляя шага и Гай сделал знак своим людям держаться вместе, не отставать. Здесь это было не просто опасно.

-Солдаты!- пискнул Джек с дерева. –Солдаты и Гизборн!
-И они тоже?- удивленно поднял бровь предводитель. –Ладно, посмотрим. Без приказа не стрелять!
Он смотрел в тот миг на Джека и не видел перекосившейся физиономии Уилла. Скарлетт без лишних сантиментов нырнул в кусты и аккуратно положил рядом с собой арбалет, уже натянутый и готовый к выстрелу. Уж теперь-то он не промахнется! И Гизборн получит свое.

Амонет видела мелькающие между деревьев кольчуги и оружие. Робин радостно вскрикнул, показывая рукой куда-то в ту стороны.
-Гай! Там Гай!
Он пришпорил кобылу пятками, пригнувшись к холке, и рванул через просеку к солдатам. Амонет мертвой хваткой вцепилась в поводья одной рукой, другой судорожно прижимая к себе Робина.

Скарлетт поднял арбалет, тщательно целясь в предводителя солдат. Сердце его пело. Наконец-то эта мразь сдохнет! Он положил руку на спусковой механизм и улыбнулся.
-Ну что, погань, добро пожаловать в ад…
Рука потянула спуск. И почти в то же мгновение из кустов вырвалась взмыленная черная кобыла, на спине которой сидели парень и девушка. От удивления Скарлетт чуть не выронил арбалет.
-Гай! Гай!- отчаянно закричал всадник.
-Твою мать, назад, Робин!- вне себя от ярости и изумления Уилл выпрямился во весь рост, держа арбалет навесу. Тяжелый железный болт был направлен теперь на него. Дальнейшее произошло так быстро, что среагировать не успел никто.
-Назад, дурень!- взвыл Гизборн, успев увидеть и Робина, и направленное на того оружие. –Нет!
Он прыгнул, обрушившись на обоих всадников черной кобылы и сбил их наземь. Что-то сверкнуло. Перепуганные, окруженные со всех сторон солдаты ощерились копьями и мечами. Но никто не стрелял и не пытался прикончить их. Все взоры были обращены на три барахтающихся в синем плаще тела. Точнее, барахталось одно, второе лишь слабо стонало и шевелилось, третье же, принадлежащее самому сэру Гаю из Гизборна, не двигалось вовсе.

Робин сел. Голова ужасно болела. Он потрогал затылок и увидел на пальцах кровь.
-Робин! Робин, ты цел?- в голосе пухленькой девушки, с трудом выпутавшейся из синего плаща, накрывшего их, слышался смертельный страх. Локсли потряс головой, словно пытаясь вытряхнуть из ушей воду. Лицо девушки было так знакомо…
А потом воспоминания хлынули, прорвав плотину, и он почти захлебнулся ими. И при взгляде на неподвижно лежащее мощное тело крик застрял у него в горле.
-Гай! О Боже, Гай!!!!!!!!!
Гизборн не двигался, но когда они вдвоем с Амонет попытались перевернуть его, глухо застонал. Жив! Сарацинка плакала от ужаса и жалости, стараясь маленькими ладошками зажать обильно кровоточащую рану на ребрах рыцаря.
-Помогите! Джон, Назир…- Робин застонал, как стонут над своими кровными.
-Робин! Матерь Божья, это правда ты!!!!!!!!- Малютка Джон, спотыкаясь, выпал из кустарника.
Амонет положила голову Гизборна себе на колени, пока Робин зажимал рану скомканным плащом. Подошедший Назир быстро осмотрел раненого.
-Похоже, болт застрял в ребрах, - сказал он, поднимаясь с колен. –Нужно перенести его на ровное чистое место. Салям алейкум, Робин!
-Алейкум салям, Наз, - кивнул Локсли. –Помоги мне поднять эту орясину, голова кружится что-то.
-Нет, тебе нельзя вставать, - Амонет силком усадила любимого на землю, с тревогой всматриваясь в посеревшее лицо.
-Роберт?- тихо поднял на командира взгляд Малютка Джон. Хантингтон, побледневший, но спокойный, стоял, глядя на разворачивающееся действо.
-Отнесите обоих в хижину, - велел он. –Солдаты могут убираться, но их оружие останется у нас.
Потерявшие командира наемники вначале заартачились, но в них были направлены ещё несколько стрел и арбалетов, а дураком никто из них не был. Побросав оружие, они поспешили унести свои драгоценные задницы из леса.

Марион молча проводила взглядом Малютку Джона, который бережно, как дитя, нёс к хижине Робина. Настоящего, живого Робина! Голова его, правда, была залита кровью и пышная сарацинка Амонет бережно поддерживала её.
На плечо легла сильная ладонь. Марион даже не обернулась, слёзы подкатили к горлу. Всколыхнулась вся та боль, что она пережила потеряв Робина. И не только боль. При виде того, как эта маленькая толстуха обнимает голову её мужа…
-Я пойду, взгляну, не нужно ли чего…- прошептала Марион, отстраняясь от ладони на плече. Но Роберт неожиданно с силой развернул её к себе. Лицо юноши было бледно, а в глазах такая боль, что у женщины замерло сердце.
-Иди, - глухо произнёс Хантингдон. – Но помни, у него есть эта девушка…а у тебя есть…был…я…
Марион тоскливо взглянула вслед трем фигурам, исчезающим за деревьями. Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы Хантингдон исчез. Видимо, юный предводитель шервушцев почувствовал это. Отступив на шаг, он взглянул в глаза Марион, словно ища там хоть немного нежности и любви. Но натолкнулся лишь на бездумный взгляд и пустоту.
-Я подожду…- тихо сказал Роберт, -иди, убедись, что с ним все в порядке…

Робин пришел в себя первым. Голова болела, но не так сильно, как раньше. Гораздо сильнее болело внутри, то, что называется душой. Робин не представлял себе, что делать дальше. Всё забытое ранее вернулось, а то, что было пережито после плена, осталось. И с невыразимым стыдом и болью он вспоминал свою прошлую беспомощность и жалкость, каждое мгновение своего позорного пребывания в Ноттингеме. Издевательское вначале, а позднее искреннее великодушие Гая, в котором оказалось больше света и добра, чем кто-либо мог представить. И Амонет…малышка Амонет, отдававшая ему всю себя. При мысли о ней у Робина заныло сердце. Что он скажет Марион? Как объяснит всё это?
-Робин, милый, ты очнулся?- ласковые ладошки отерли капли испарины, выступившие на его лицо. Он увидел склоненное над ним личико Амонет, дрожащим губы, полные слёз глазёнки.
-Хвала Аллаху, - прошептала девушка, целуя его руку и орошая своими слезами. –Я уж боялась… Как ты себя чувствуешь, любимый?
-Нети…я…- он попытался сесть и ему это удалось. –Как там Гай?
-Он очень плох, - грустно ответила Амонет, бросив взгляд на лежащего на тахте в углу рыцаря. Он был уже раздет и укрыт собственным плащом и шкурами .
-Болт от арбалета раздробил ребро и осколки поранили внутренности. Ему трудно дышать и он почти все время без сознания.
-Помоги мне, - Робин оперся о плечи девушки и заставил себя встать. –Я хочу сесть рядом.
Добравшись, наконец , до ложа Гизборна, Робин опустился на его край. Гай был бледен, с посеревшими губами и лицом, на котором застыли крупные капли испарины. Робин с болью смотрел на осунувшееся лицо рыцаря. Сейчас он уже жалел, что память вернулась к нему. Он просто не знал, как вести себя с тем, кто был его врагом, кто спас его от собственных обезумевших наемников, чтобы отомстить самому, а теперь лежал здесь, пожертвовав собой ради них с Амонет.
-Отец…то-есть, я хотела сказать, Назир, - поправилась Амонет. – Разрезал рану и вытащил обломки ребра, и снова зашил. Но бедному господину очень худо. Прошу, побудь с ним, пока я принесу тебе еды и воды.
-Да, конечно…и попроси Назира…подожди…- Робин в изумлении уставился на девушку. –Отец? Ты сказала, отец?!
Амонет кивнула.
-Я потом расскажу тебе. Сейчас тебе надо подкрепиться. Ты потерял много крови и надо приготовить питье.
Робин проводил взглядом пышную фигурку. Сердце тяжело устало колотилось в груди. Гай снова застонал, мечась, сбрасывая с себя одеяла. Робин положил руку ему на грудь, второй взял большую ладонь рыцаря. Как ни странно, это успокоило Гизборна. Хрипло вздохнув, он обмяк.
-Всё хорошо, Гай, - тихо произнёс Робин, убирая пряди слипшихся на лбу Гизборна соломенных волос. –Никто не тронет тебя…пока я жив…
-Воды…- едва слышно прошелестело в расцвеченном огнем очага сумраке.
Хлопнула дверь.
-Нети, уже вернулась?- Робин не оборачиваясь сделал жест рукой. – Дай мне воды, надо дать ему попить.
-Робин…
Он обернулся медленно, постепенно выхватывая боковым зрением тоненькую фигурку.
-Марион…
Робин окунулся в большие полные слёз глаза.
-Ты жив!
-Да…жив…
Неожиданно он с ужасом понял, что не знает, что сказать ей. Более того, что больше всего на свете хотел бы, чтобы на её месте здесь была Амонет. Но он должен был. Объяснения всегда тяжелы.
-Марион…
-Ничего не говори, - прошептала она, обнимая его. –Я так рада, что ты вернулся…
Её губы прильнули к его. Не надолго, всего на миг. Робин отстранился и осторожно отвел ручки былой возлюбленной от своей шеи.
-Многое изменилось, Марион…слишком многое…
-Ты забыл меня?- горько спросила она. Робин кивнул.
-Да…о том, кто я и что я, вспомнил лишь очнувшись на тропе, над телом Гая. Слишком многое случилось…ты считала меня мертвым, как и остальные…я понимаю…
Марион отшатнулась, побледнев.
-Это она тебе сказала?
-О ком ты?
-Твоя толстая сарацинская подружка, - в голосе женщины смешалось столько всего, горечь, ревность, злость. Робин покачал головой.
-Амонет ни слова не сказала мне.
-Амонет…похоже, эта девка запала тебе в душу!
-Не смей говорить о ней в таком тоне!- жестко оборвал Робин, полыхнув на бывшую супругу темной зеленью глаз-омутов. –Она заботилась обо мне, лечила меня…
-Ублажала тебя…- горько произнесла Марион. –Да, понимаю…знаешь…наверное, глупо было мне приходить сюда. Я ведь и сама…
-Тот белокурый мальчик, - кивнул Робин. –Я так и понял.
-Не осуждай меня, Робин, - теперь голос Марион звучал жалко, на грани срыва, - мы все считали тебя погибшим. Роберт спас мне жизнь…больше, чем жизнь…
-Я не могу судить тебя, - мягко ответил Робин, , снова повернувшись, чтобы отереть испарину с лица Гизборна. –Это был твой выбор. Значит, таково было веление судьбы.
-Но я хотя бы могу обнять тебя на прощание?- Марион попыталась сдержать слёзы.
Робин кивнул, протянув ей свободную руку и она повисла у него на шее.
Дверь скрипнула и отворилась. Возникшая на пороге Амонет, отступила, потрясенно глядя на возлюбленного и обнимающую его женщину. Чашки с едой и водой выпали из её рук.
-Нети!- Робин вскрикнул так, словно его пронзили стрелой, но девушка уже исчезла в сгустившейся темноте.

Амонет бежала, словно обезумев. Сердце прыгало, разрываясь от адской боли. Девушка сама не заметила, как очутилась на широкой просеке, ведущей прочь из леса. Здесь силы оставили её. Она рухнула наземь, захлебываясь слезами, задыхаясь от душевной боли. Случилось то, чего она так боялась, он вспомнил свою былую любовь и пожелал остаться с ней. В одно мгновение пронеслись сладостные воспоминания, вот она кормит его, поддерживая одной рукой, а вот танцует для него, млея под взглядом горящих зеленых глаз. Вот обнимает его, зарываясь лицом в успевшую обрасти макушку, прижимаясь к чудовищному шраму щекой.
Из горла девушки вырвался протяжный горестный стон. Но не успел он утихнуть, затерявшись в темных тенях леса, как его перекрыл утробный рык зверя. Амонет вскрикнула, подняв голову, и крик замер на её губах. Пара желто-зеленых пылающих глаз смотрела на неё с лохматой звериной морды. Амонет застонала, не в силах отвести взора. А волк словно усмехался, стоя в трех шагах от жертвы, чуть наклонив голову и переминаясь с лапы на лапу. Девушка завыла от дикого, ни с чем несравнимого ужаса, пятясь от чудовища, которое двинулось следом.
Волчара не торопился. Насмешка в желто-зеленых глазах была почти человечьей. Амонет пятилась, не сводя взгляда с этих кошмарных глаз. Крик застрял в горле, когда мощная мускулистая туша взметнулась в воздух. Девушка не могла даже глаз закрыть, просто смотрела на медленно, словно в кошмарном сне летящее на неё тело чудовища.
Волк уже почти коснулся её, когда крупное тело, пролетев в долю секунды расстояние от кустов, врезалось в мохнатый бок твари и отбросило на твердую, утоптанную землю просеки. Амонет застыла, глядя на два катающихся по земле тела, затем бодро вскочила на ноги и схватила валяющийся чуть дальше толстый сук. Сук был раздвоен на конце наподобие рогатины. Преодолев панику, Амонет бросилась к человечье-волчьему клубку. Руки у неё тряслись от ужаса, но она предприняла храбрую, хотя и безумную попытку приколоть волчару к земле за шею. Попытка удалась наполовину. В том смысле, что один из шипов рогатины вонзился в твердую как камень шкуру монстра. Волк заметался, рявкая и огрызаясь, на какое-то мгновение отвлекшись от вцепившегося в него врага. Амонет взвизгнула от страха, когда чудовищная лапа просвистела в паре дюймов от её ноги и пять острых как бритвы когтей впились в лопатку вцепившегося в волка человека. Хриплый рев огласил лес. Амонет навалилась на рогатину всем весом своей полненькой тушки, всеми фибрами души молясь Всевышнему о помощи. Рогатина подалась, жутко хрустнув и уходя вниз. Волчара задергался, но то была уже агония. Амонет, воя от ужаса и омерзения всё сильнее наваливалась на рогатину, пока конец её, пробив глотку монстра, не зацарапал по земле.
Её спаситель тяжело дышал, уткнувшись в бурую шерсть чудовища . Амонет выпустила рогатину и наклонилась над тушей чудовища и телом человека. Коснулась окровавленного плеча. Мужчина вздрогнул, застонал и рывком поднялся, повернувшись к Амонет. Девушка попятилась, задохнувшись криком отчаяния.

-Тише, не ори, - с трудом выговорил Уилл, глядя на эту идиотку. – Помоги лучше…
Девчонка стояла в сторонке, дрожа и поскуливая от страха, глядя на него полными слёз глазами, но не осмеливаясь убежать. Скарлетт двинулся к ней и упал на колени. Схватка с тварью отняла почти все силы. И сейчас, когда все закончилось, он спрашивал себя, какого хрена полез вступаться за эту девку? Все они, сучки неблагодарные.
-Нет…не так…- мягкие ладошки неожиданно обняли его лицо, приподнимая навстречу испуганному пухленькому личику, - обопритесь о моё плечо, господин.
Он подчинился, почти ничего не соображая от боли, захлестнувшей растерзанное тело. Она куда-то тащила его. Куда? Дважды он почти терял сознание, слыша сквозь охвативший его сумрак нежный голос девчонки, зовущий на помощь. А потом все ушло…

Амонет без сил сползла наземь, в отчаянии глядя на пламя, видневшееся за деревьями и кустами. В последний раз собравшись с силами, позвала.
-Помогите!!!!!! Отец!!!! Робин!!! Кто-нибудь! Умоляю!!
А потом обессилено уткнулась в залитое кровью плечо потерявшего сознание мужчины и горько расплакалась.
Сильные руки осторожно оттащили её от тела Скарлетта. Она увидела склоненное над ней лицо белокурого предводителя, сосредоточенное, совсем юное и вместе с тем взрослое. Над Скарлеттом уже хлопотали Малютка Джон, гигант в звериных шкурах, её отец и мальчик, его имени она не помнила.
-Несите его к костру!- велел предводитель, легко поднимая её на руки. Амонет без сил прикорнула на его плече. Снова увидеть Робина…с той, другой…лучше уж было умереть в пасти волка…
Они добрались до стоянки разбойников, и тут же к ним метнулась высокая темная тень. Амонет не поверила своим глазам.
-Нети! Отдай её мне!
Блондин послушно передал её в руки, в знакомые сладкие объятия, но девушка не сделала попытки обнять в ответ.
-Боже, Нети, девочка моя, ну кой черт тебя понёс в лес?- Робин целовал её куда ни попадя, гладя лицо, волосы, спину. – Очнись, родная, ну прошу тебя, очнись!
-Оставь меня!- простонала она, не имея сил больше сопротивляться. –Иди к своей рыжей девке! Вон как она по тебе сохнет! Оставь меня! Зачем я тебе?
-Ну что ты, тише, маленькая, тшшшш…- он куда-то нёс её. В ноздри ударил запах хижины, скрипнула, закрывшись за ними, дверь. Перемешавшиеся запахи крови, старых шкур, пота и стряпни вызывали тошноту. Амонет захныкала, пытаясь оттолкнуть Робина, который, уложив её на шкуры, пытался осмотреть на предмет ушибов и ран.
-Оставь меня, убирайся к этой рыжей! Уходи!
-Замолчи!- он сильно тряхнул её, глядя в глаза девушки своими, полными слёз. – Нет никого больше, Нети! Только ты! Никто кроме тебя!
-Вы обнимались, я видела!
-Да…но больше этого не будет. Никогда! Я люблю тебя, Амонет!
Девушка хотела было ответить резко, зло, но слова ненависти так и не сорвались с её дрожащих губ. Вместо них по щекам полились безудержные слёзы. А мгновением позже губы Робина, нежные, удивительно мягкие, прижались к её губам и его слёзы смешались с её.

Назир и Маленький Джон осторожно опустили тяжелое обмякшее тело на утоптанную, забросанную шкурами землю у костра. Назир тут же взялся осматривать раны, пока Мач и Марион бегали за водой, травами и чистым холстом.
-Здорово порвал его зверюга!- Маленький Джон кивнул на застрявший в лопатке мощный коготь. – Что же там случилось?
-Судя по тому, что я успел заметить, Скарлетт защищал девушку, - сквозь зубы произнёс Назир, осторожно извлекая коготь из лопатки и тут же зажимая рану кусочком ткани. –Придержи тут. Хотел бы я знать…
-Что?- поднял голову Джон.
-Что ей понадобилось в лесу?

Примчались Мач с Марион. Поставив котелок с водой на огонь, Назир побросал в него измельченные кусочки дубовой коры и коры ивы, немного зверобоя и дикого чеснока. Скарлетт лежал неподвижно, не издавая ни звука, только слабое неровное дыхание указывало, что он ещё жив.
-Она сейчас с Робином, - тихо сказал Малютка Джон, - вроде бы он её успокаивает. Наз…
-Что?- не поднимая головы, буркнул сарацин.
-Думаю, у них с Робином все на мази будет, - Джон нагнулся, помогая придержать Скарлетта. –Эта девочка…она правда твоя дочь?
-Хватит языком трепать, - Назир пронзительно взглянул на великана исподлобья. – Даже если и так, то это только наше дело.
-Я не к тому, - Джон аккуратно прижал тряпицу к ране, - вроде ваши законы запрещают браки между христианами и сарацинами.
-Лучше держи его, чтобы не дергался, -посоветовал Назир, приподнимая Скарлетта. Малютка крепче придавил Уилла, не давая тому вырваться, пока Назир накладывал примочку с соком дикого чеснока.
-И все-таки?- Джон пытливо взглянул на товарища. Назир тряхнул головой, словно прогоняя назойливую муху.
-Будет так, как решат они оба, - резко произнес он. – Робин из Локсли- единственный неверный, которому я готов доверить моё дитя.
Ему показалось, что Джон вздохнул в облегчением.

Амонет бережно перевернула на бок раненого господина и осмотрела повязку. Она насквозь пропиталась кровью. Девушка торопливо скользнула к очагу и поставила на горящие угли горшочек с водой. Робин спал, утомленный, всё ещё очень слабый после всех происшествий. Сейчас, глядя на него, Амонет поражалась, что ему удалось нести её на руках, и как он смог дотащить её до хижины. Лицо юноши было бледно, на лбу выступили капельки испарины. Амонет бережно отерла ему лицо ладошкой, порадовавшись, что нет жара.
-Нети, - он сонно протянул руку, положив её на бедро. –Это ты, девочка?
-Да, господин мой, - прошептала она. Он облегченно вздохнул и притянул её к себе. Их губы соприкоснулись. Робин устало уткнулся ей в ладошку.
-Как там Гай?
-Во всяком случае ему не хуже, - сказала девушка. – Я как раз собираюсь поменять ему повязку.
-Я помогу…
-Ну уж нет, свет моего сердца, лежи и не вставай, тебе и так хватило!
-Но…
-Никаких но! Мне хватает раненого господина, я не хочу чтобы и ты слёг!
-Тогда один поцелуй! Всего один!
Амонет вздохнула, с удовольствием подчиняясь диктату. Поцелуй получился и правда всего один, но долгий и вкусный. Прошло немало времени прежде, чем Амонет с тихим вздохом оторвалась от губ любимого.
-Обещай, что не встанешь и не будешь пытаться двигаться. Тебе нельзя!
-Ладно, обещаю, - улыбнулся Робин, сворачиваясь калачиком под одеялом из шкуры и засыпая.
Амонет торопливо просеменила к очагу. Вода уже нагрелась. Поддев горячий горшок какой-то попавшей под руку ветошью, девушка отнесла его к постели раненого рыцаря и взялась за дело.

Аллорет НКеллен, Наз очень нравится... А Малютка молодец, заботится обо всех участниках ситуации...

боевая черепаха, да, Назир молодчина! Малютка Джон, пожалуй, самый прямой и честный в этой ситуации, он единственный искренне радуется возвращению Робина.

Аллорет НКеллен, Назир, Уилл и Мач с Туком не рады?!

боевая черепаха, рады конечно, но Скарлетт вряд ли захочет взглянуть в глаза Робину после того, что едва не сотворил с бедняжкой Амонет. Другое дело, что теперь он её спас и все такое. Тук конечно рад, но думаю, сочувствует Марион. А Марион...про неё лучше не буду ничего говорить...
Назир, понятное дело, рад. И даже отправится на Святую Землю с \Робином и Гаем, спасать увезенную Лейлу. Но тут и желание за дочкой приглядеть, чтоб не стряслось чего

А Марион...про неё лучше не буду ничего говорить...
она в этой ситуации-просто гадина...

боевая черепаха, не померишь, мне Ханта жальче всех. Робин-то с Амонет останется, Марион придется вернуться, но каково ему-то было видеть, что она готова бежать к бывшему, забыв обо всем на свете? Что ни говори, а все зло от баб!осторожно, может не понравиться! И глядя на таких как Марион, готовых скакать туда-сюда, я с уважением вспоминаю моего друга-гея, который уже почти десять лет один после гибели своего возлюбленного.